– Наваха, уймись, тупая скотина! – с самой солнечной, вкусной улыбкой, слаще тирамису и джелатто с моккачино, продолжил Кир.
– Я не скотина, – пробормотала я, делая шаг в спальню. – И не такая уж тупая, – удержать всхлип было сложно.
В носу щипало, на глаза накатывали слёзы, руки тряслись, дыхание нещадно перехватывало. Колени подгибались вовсе не оттого, что весь путь из Москвы в дальний посёлок на краю мироздания я проделала в обуви, колодки которой больше походили на орудие пыток. И расслабить, тем более снять корсет самостоятельно я не могла.
Кир лежал на кровати, в своей обыкновенной позе, закинув одну руку под голову, свернув подушку вдвое. И, кажется, не собирался умирать от травм, несовместимых с жизнью, и от любых других тоже.
– Привет, – Кир улыбнулся ещё один раз, привстал на постели и внимательно оглядел меня.
Удивлённый взгляд скользил от сбившейся причёски до пальцев ног – обувь я сняла в прихожей – и обратно. Отдельно остановился на линии декольте, выглядывающей из-под распахнутого болеро, на талии, подчёркнутой тончайшей вышивкой, на разрезе, прячущемся в струящемся подоле.
– Персиковый оттенок актуален в этом сезоне, – на всякий случай уточнила я. Всё-таки платье мне выбирала Агриппина, не доверять ей в этом вопросе было бы чудовищной ошибкой.
– Слава богу. А я решил, что это медовый. Медовый в наших краях давно не в тренде, – усмехнулся Кир.
Я сделала несколько шагов к кровати, села рядом с ним, не отводя взгляда от всего, что видела. Что было Кириллом Сафроновым. Моим Киром.
– Что ты здесь делаешь? – Кир рывком притянул меня к себе, я вцепилась в широкие плечи, опасаясь дышать. Вдруг всё происходящее мираж и растает от дуновения воздуха.
– Я собиралась приехать завтра, – пробормотала я в его шею, млея от запаха чистого тела, парфюма и сухих трав.
– Хорошо, что приехала, – он не стал уточнять, когда именно. Завтра, сегодня или вчера, мой приезд хорош сам по себе, в любое время.
– Хочешь, стану спонсором «Звезды Хакасии» и твоего лечения? – предложила я.
Опыта в юридических формулировках у меня было немного, наверняка предложение о сотрудничестве прозвучало несерьёзно. Невозможно сосредоточиться, когда тёплые ладони гладят спину, скользят по шее, окончательно разрушают произведение парикмахерского искусства, а губы оставляют лёгкие следы на щеках.
– Спонсор питомнику не помешает, – пробурчал мне в щёку Кир. – А какого лечения? Я чего-то не знаю?
– Как? Вот же, – я вывернулась, не придав значения, что Кир несколько мгновений с силой удерживал меня.
Ткнув в экран телефона, я быстро нашла сохранённые шестьдесят секунд с фотографией Кирилла Сафронова на последних мгновениях видео.
– Любит ваш журналистский брат приукрасить, – хмыкнул Кир. – Пожар действительно был, Агбай с женой погибли, закономерный финал пьянства. Детей я вытаскивал не один, а с Богданом. Лечить нечего, само заживёт как на собаке, – усмехнувшись, он вытащил из-под одеяла ногу с повязкой на голени. – Балка за спиной упала, горящая доска отскочила, ожёг. Угарного газа надышался, день в больничке провёл, – он пожал плечами.
– Всё равно, – буркнула я. – Ты герой.
– Как скажешь, – согласился Кир, вновь прижимая меня к себе, а я… я не пыталась выбраться из крепких рук.