Ноги подкосились, из горла вырвался крик ужаса. Лиза отвернулась и упала на землю, продолжая сжимать в руке зажигалку. Ее тело сотрясали непрекращающиеся рвотные спазмы, девушку вновь стошнило желчью прямо на шубу.
Собрав последние силы, девушка поползла от останков в сторону противоположной колеи. Тошнота не проходило, голова гудела, руки и ноги стали словно ватными.
«Ну почему это происходит со мной… почему… за что…»
Лиза доползла до колеи, спустилась в кювет и остановилась. Так она лежала несколько минут, не чувствуя холодного снега.
«Поднимайся, скорее. Ты сейчас совсем закоченеешь. Все уже позади. Давай же! Вперед! Тебе надо развести костер», – теперь голос Лизы-сильной звучал успокаивающе, без властных ноток.
Девушка с трудом поднялась и побрела прямо по сугробу к машине. Самое страшное позади, теперь надо заняться костром.
Лиза подошла к автомобилю и села на переднее сиденье, чтобы немного прийти в себя. Потом с трудом вышла из салона и принялась за дело. Ей надо действовать, не зацикливаясь на только что пережитых кошмарных минутах. Нужно развести огонь, чтобы согреться и спастись.
И тут в ее голове опять раздался жалобный голосок Лизы-слабой.
«Ничего не получится. Как ты разведешь костер? Если тебе и удастся поджечь чемодан, он не будет гореть долго».
– Заткнись! – резко сказала Лиза вслух. – У меня все получится. И я смогу хотя бы немного отогреться.
Она взяла кусок тряпки. Теперь нужно быть осторожной.
«Ты что делаешь? Ты же можешь загореться!» – опять этот мерзкий жалобный голосок из глубин ее разума.
– Я же тебе сказала заткнуться, ты, сучка! Ты мне мешаешь! Я за этой зажигалкой в карман к трупу лазала, и мне как-то не улыбается после того, как я блевала на снег и шубу, еще и замерзнуть.
Лиза уже разместила чемодан на обочине, подстелив под него ветки. Она решительно поднесла тряпку к зажигалке, подожгла ее и быстро бросила в чемодан, поверх смоченных керосином вещей. Она тут же отскочила назад, чтобы от вспыхнувшего пламени не занялась ее одежда. Внезапно нахлынувшая радость перечеркнула только что пережитый ужас. Она сделала это! Разожгла костер! Теперь можно погреться.
Девушка с наслаждением вытянула руки вперед, поближе к огню, чувствуя как блаженное тепло наполняет ее тело. Пока горит чемодан, у нее будет время подождать, когда проедет попутка без рисков получить серьезные обморожения или замерзнуть насмерть.
Слезы текли по щекам Лизы. Все эмоции, пережитые ею с того момента, когда она сошла с трапа самолета (когда это было – два часа назад? неделю? месяц? год?), смешались воедино, и теперь горячими струями обжигали щеки.
Она согреется… она выживет… обязательно выживет… Лизе Кропоткиной не впервые попадать в передряги… Теперь стоит вопрос жизни и смерти, но она справится. Разве нет? Обязательно справится. Скоро проедет какая-нибудь машина… проедет… проедет ли? Скоро? Или утром, когда Лизе уже не нужна будет никакая помощь… она будет мертва, как и Валерий Константинович.
Звенящая тишина лишь изредка нарушалась шорохом ветра в кронах деревьев. Лиза наслаждалась теплом от костра. Какое ни с чем несравнимое блаженство! Еще несколько часов назад она и не подозревала, как же мало ей будет нужно в ближайшем будущем: погреться от огня, почувствовать, как оживают онемевшие пальцы, еще бы немного горячего чая… ах, она бы все отдала за одну такую вот маленькую чашечку…
Как она была глупа и недалека! Думала, что достигла вершины жизненного успеха, возвысилась над всеми: над Светкой – разжиревшей «овуляшкой», другими своими одноклассниками, «прозябающими» в небольших северных городах, все глубже погружаясь в рутину скучной провинциальной жизни. Наконец, над Женькой… дурачком Женькой… нет, идиотом… полным идиотом…
Женька… Для него теперь все кончено. А вот для нее, Лизы Кропоткиной, – только начинается. Однажды брат серьезно оступился, и жизнь пятнадцатилетней Лизы переломилась на две половины: до и после.