— Да, да, мне тоже нравится с тобой, — дрожащим голосом заверил её Лорион и всем телом прильнул к колонне, прижимая эльфийку к холодному камню.

По движениям его пальцев она поняла, что принц расстёгивает пуговки на брюках, прерывисто дыша ей в ухо.

— Нет, я прошу вас… — шёпотом взмолилась она, собрав все крохи последних сил, — не надо…

Он принялся жадно целовать и покусывать её грудь, лишь едва задетую случайными ударами плети.

— Проси ещё, — потребовал он, заглядывая в её глаза, — жарче и искренней! Проси меня взять тебя!

Донния замерла и крепко сжала губы.

— Жаль, я думал, ты осознала свою вину. Придётся повторить наш урок! — Лорион нехотя оторвался от своей жертвы и начал шарить у себя под ногами.

Ближайшие планы королевского отпрыска внезапно нарушил шорох стоптанных башмаков и стук клюки о каменный пол. Из тёмного прохода вынырнула растрёпанная седая голова Урфа, а после появился и сам придворный маг — кривоногий, одноглазый и горбатый. Его маленький, вечно красный уцелевший глаз с ног до головы оглядел Доннию, а после переключился на принца.

— Уж простите, ВашВысочство, что смею отвлекать от столь сладкого занятия…

— Проваливай, Урф! — принц, который секунду назад ползал по полу со спущенными штанами, вскочил и оттолкнул нежданного посетителя тайной комнаты. — Я занят!

— Несомненно, да-да, я вижу, — едва устояв на ногах, покивал старик, — однако же отец желает вас видеть немедленно в главной королевской зале. Прибыли гонцы с восточного фронта. Мы одержали победу, мой дорогой хозяин!

«Хозяин». Сквозь волны боли и отвращения Донния вспомнила, как Келлард рассказывал о предателе и о том, что тот называет принца хозяином, словно добровольно продался ему в рабство. Урф переложил клюку в левую руку, а правой потянулся к девушке.

— Рад, что игрушка пришлась вам по душе, однако придётся на время прервать игру.

Лорион тяжело дышал, но слова о короле, гонце с востока и победе над орками будто бы пробудили его задремавшее было сознание. Медленно, но верно он приходил в себя, с досадой поглядывая на жрицу.

— Вылечи ей раны на лице и шее, — приказал он магу. — Всё, что ниже груди, оставь как есть. Я хочу, чтобы Первый рыцарь знал о наказании его невестушки. Мне интересно будет посмотреть на его лицо после первой брачной ночи.

Спустя мгновение старый Урф и Донния остались в тайной комнате одни. Маг неторопливо принёс ключи, разомкнул удерживающие жрицу кандалы и вскоре усадил полубесчувственную девушку на ту самую страшную лавку. Опустив голову, Донния увидела, что, вопреки ожиданиям, плеть оставила на коже не кровавые следы, а вздувшиеся чёрные полосы.

— Ты не сможешь их исцелить, — ткнув пальцем в голый живот жрицы, хихикнул маг. — Это особое теневое проклятие, лекарство от которого есть только у меня!

В тот миг ей было всё равно, как и тогда, когда Урф аккуратно призвал сияющие сгустки целительного света и занялся порезами, оставленными стилетом. Да, этот человек искусно владел заклинаниями и способен был потягаться силой с лучшими эльфийскими магами, но девушка не могла смотреть ни на его сухие, обтянутые жёлтой кожей руки, ни на лицо, так похожее на высохший пергамент. Она не помнила, как оказалась в родительском поместье, кто уложил её в постель и накрыл холодным, ласкающим раненую кожу шёлковым одеялом. Всё, что было с ней в последующие часы, заполняла лишь нескончаемая боль. И только когда Донния осталась с ней наедине и сжалась под одеялом в комочек, сознание милостиво покинуло её и не вернулось до следующего полудня.