По городу ходили недолго, прикинули только адреса и разведали обстановку. Купили поесть на крохотном рынке, полюбовались на виселицу, на которой, вероятнее всего, висели «Руль» с ребятами, сфотографировали её и ушли обратно.
За вечер и ночь мы посетили двенадцать адресов, убив всех, кто находился в квартирах. Пожалел я только детей и женщин трёх семей. Нельзя оставлять детей без матерей, а убивать детей ни у кого из нас не поднялась рука. По пути заминировали одиннадцать грузовых машин, прибили два патруля в четыре лица и зарезали двоих часовых, охранявших какое-то здание, но это походя, чтобы не расслаблялись. Обещал же никого в живых не оставлять.
За два часа до рассвета мы повесили на виселице начальника полиции города. Того самого затейника, который издевался над моими мёртвыми ребятами. Перед повешением «Ёж» отрубил ещё живому упырю кисти рук, забрызгав его кровью площадку перед виселицей. Чем страшнее казнь, тем доступнее для понимания оставшимся в живых. И на виселице, и на площади, и в квартирах с подъездами, и на трупах патрулей мы оставили листовки с пояснениями.
Ушли так же, через реку, доехав до неё на машине, которую забрали у одного из казнённых нами полицаев. Он так и остался в кузове. Для отвлечения внимания и начала шевеления патрулей мы взорвали один из небольших фугасов, заложив его под первый же попавшийся грузовик в центре города, так что переходили через реку в полном одиночестве. Мы бы на этом чешском грузовике до Даугавпилса бы доехали, если бы мне туда было надо, а с мостом я погорячился. Один из пролётов моста был взорван ещё в сорок первом, так что все жители ходили по таким тропинкам через реку.
Нагребли мы два чемодана всяких-разных полезных вещей помимо рейдовых ранцев, которые у нас забиты документами и самыми ценными ништяками. Особенно много документов и драгоценностей было у начальника полиции и его заместителя. Мои малолетние грузчики волокли всё без напряга, но мешать это, конечно, мешало.
«Чук» с «Геком» загрузились оружием, даже ручной пулемёт Дегтярёва в одной из квартир нашли. Вот нравится им таскать лишние железки. Я себе только полтора десятка гранат отмёл и пару пистолетов девчонкам. «Серж», понятно, моя школа, тоже гранаты и необходимые для нашей жизни предметы. Мыло, одеколон и бритвы на деревьях рядом с базой почему-то не растут. Может, климатический пояс не тот?
На день затихарились в маленьком домишке на окраине города у двоих стариков, дальше уйти просто не успевали, да и не надо было. Вопреки моим ожиданиям, на окраине было тихо, если нас и искали, то не на этой стороне города. Машину мы оставили не совсем на берегу, загнав её во двор одного из домов на той стороне города. Опять отоспались и вечером направились на станцию.
Ни лавочника с женой, ни вот этих стариков мы убивать, конечно, не стали. Здесь тоже работают технологии двадцатого и семнадцатого веков. Странное сочетание, не правда ли? Хотя всё просто: фотографии посаженных на кол и золотые червонцы. У человека всегда есть выбор. Сдать нас и оказаться на колу никому не захочется, проще взять золото и промолчать. Со стариками было ещё удобнее. Судя по фотографиям, развешанным по стенам, у них в городе было много родственников, хотя золотой червонец я им всё равно оставил – за постой и еду.
Вышли мы, как стемнело. Помня о том, как медленно полз поезд по пригороду, и припомнив карту, которую мы подрезали в одной из ограбленных нами квартир, я направился прямо к стрелке. Здесь было недалеко, выбирая место днёвки, я это учитывал. У стрелки был парный пост из двоих полицаев. С учётом немецкой формы они насторожились не сильно, а потом было поздно. Смена караула прошла незаметно. «Чук» и «Гек» вполне заменили полицаев.
Пока ждали попутку, «Серж» и «Гном» с «Ежом» воткнули под стрелку фугас-ловушку, усилив её набранными гранатами. Эту постановку только взрывать, снять не получится. В ней два наших фирменных взрывателя от Марка. Намастрячился «Гном» за зиму в установке фугасов, специально квалификацию повышал.
Подсели мы в этот раз через пару часов на открытую платформу, почти полностью затянутую брезентом для камуфляжа. Поезд шустро тащил к фронту тяжёлый артиллерийский дивизион, и тащил именно шустро, изредка притормаживая только перед полустанками. Если бы артиллерийское орудие не было закамуфлировано брезентом, мы бы на этой платформе просто сдохли от холода.
Резекне прошли совсем с небольшой остановкой. Была у меня идея запихнуть последний фугас на станции, но это можно было бы сделать только с радиовзрывателем, а с простым бикфордовым шнуром только запалишься. У меня цель – не угробить группу, а уничтожить противника, поэтому пришлось перетоптаться.
Оставшийся фугас с хитрой растяжкой из двух гранат я у орудия всё же пристроил. Нарвутся обязательно, я его ещё и с брезентом связал. Хоть одно орудие в минус уйдёт, плата за проезд, так сказать. Сошли мы уже на рассвете у переезда в пригороде города Лудзы.
Дневали опять у гостеприимных хозяев, правда, их было больше, и, видимо, наличие детей сделало хозяев весьма покладистыми и дружелюбными. Ночью мы распрощались. То, что хозяева будут молчать, я был уверен на тысячу процентов. Они мне сдали своих соседей-полицаев, ну и, как всегда, кнут и пряник.
К утру мы были уже далеко от гостеприимных латвийских обывателей, неспешно передвигаясь по укатанной санной дороге на двух добротных санях, запряжённых крепкими лошадками. Сани мы по моей кулацкой привычке загрузили многочисленными деревенскими вкусняшками. Хозяевам они больше не понадобятся. Оружием полицаи тоже поделились, а то «Чук» и «Гек» до сих пор в выданные им «Наганы» и «Вальтеры» не верят. Те стволы, что они нагребли в Екабпилсе, они уже к тому времени скинули. С лишним железом на поезд просто не подсядешь, и так-то еле успели загрузиться. Паровоз же ждать не будет.
Дома были через сутки, в дороге ничего не произошло. Так, тройку полицаев на санях походя прибили. Просто чтобы свидетелей не оставлять, да и дополнительные сани с парой лошадей в отряде лишними не будут. Средства передвижения у нас перехватила дежурная смена «Погранца» и погнала дальше на один из рабочих хуторов.
Отоспавшись, ещё через сутки я провёл мастер-класс для «пионеров», старших групп, ребят Смирнова и в основном «Чука» с «Геком». Меня они уже благополучно заложили и, кипя праведным гневом, ждали, когда меня поведут расстреливать. За что? За грабежи и убийства мирных жителей, конечно же. Я же, в свою очередь, совсем не собирался оправдываться. Рейд показал эффективность новой тактики, которая в очередной раз стара как мир.
Проведя подробный отчёт для всех, кто собрался на улице, а собрался весь отряд, даже врачи, мастера и женщины подтянулись, я объяснил каждый этап своих действий и чётко провёл грань между мирными жителями и пособниками врага, а потом перешёл к своим наблюдениям. Наблюдение было простое: теперь всем рейдовым группам будут выдаваться не только золотые червонцы и серебро, но и фотографии с казнями.
Удачно Клаус сфотографировал с разных ракурсов посаженного на кол немецкого агента, было там два реально убойных фото. Сажали его на кол в нижнем белье, так что выглядело это очень эффектно. К окончанию мастер-класса, глядя на довольных людей из моего отряда, «Чук» и «Гек» окончательно растерялись. Всю жизнь их учили совсем другому.
Вторую часть мастер-класса мы с «Сержем» проводили только для Смирнова и его людей, объясняя элементарные и уже привычные для моих бойцов правила. Это по поводу грабежей и разбазаривания материальных ценностей, ну и убийства мирных жителей тоже. Так что к концу беседы понимание моих действий к этим суровым мужикам всё же пришло, хотя, если честно, далось им это с трудом.