Проснувшись после ночи беспокойного сна, я инстинктивно протянула руку в поисках Кобаля. Рядом лежащий спальный мешок был еще теплым, но пустым. Я резко села, из-за чего одеяло сползло, открывая мою одежду. Кобаль не давал мне спать до поздней ночи, но перед сном я все равно оделась, так как нас преследовали демоны и всевозможные не очень приятные существа из Ада.

Прислушавшись к звукам раннего утра, я окинула взглядом деревья, высматривая Кобаля. Из-за кустарников и нескольких высоких дубов, окружающих наше спальное место, я не сумела увидеть хоть что-то. Даже птичье щебетание раздавалось редко, да и то где-то вдалеке. Казалось, животные знали, что в этом месте лучше не выходить без надобности наружу. Я взяла свои ботинки и натянула их.

После того, как мы пару недель назад создали лагерь из людей и демонов за пределами бара «последняя остановка», все было относительно тихо… слишком тихо. Бездействие заставляло меня нервничать.

Я стала лучше воспринимать неестественные врата в Ад, которые люди распахнули тринадцать лет назад. Даже Кобаль, единственный демон, который мог по своему желанию открывать и закрывать порталы, не сумел их запечатать. Я же теперь проводила рядом с вратами несколько часов подряд, при это не чувствуя опустошения.

Однако, из моей головы все не уходила мысль о закрытии врат. Не существовало точного времени, которое потребовалось бы мне, чтобы выяснить, смогу ли я запереть портал. То, что мой предок, Люцифер, однажды каким-то непостижимым образом открыл врата в Ад, не означало, что я тоже обладала подобными способностями.

Прошел уже месяц с того момента, как Люцифер появился в моем сне, зато он умудрился послать за мной одного из своих последователей. Я знала, что только вопрос времени, когда он снова объявит о своем присутствии. Скорее всего, это будет нечто значимое. Насколько нам было известно, как только мы обосновались возле врат, то ни одна другая печать не пала. Значит, Люцифер точно что-то замышлял. Я подозревала, что он намеревался каким-то образом загнать меня в Ад.

Закончив завязывать шнурки на ботинках, я уже начала подниматься, но снова села, заметив Кобаля, стоящего на коленях в пятнадцати футах от меня перед зарослями диких роз. Окружающие меня кустарники были настолько густыми, что скрыли мужчину от моего взгляда. Он пристально рассматривал поляну перед собой, но когда я снова попыталась встать, то его голова повернулась в мою сторону.

Массивные мышцы широкой спины и плеч Кобаля напрягались в такт движениям. Ранний утренний свет, пробивающийся сквозь листву окружающих нас деревьев, заскользил по его телу. У меня перехватило дыхание от представшего зрелища. Мое сердце затрепетало, а рот наполнился слюной.

Его густые темно-каштановые, иногда казавшиеся черными, прямые волосы были недавно подстрижены. Укороченная длина подчеркивала интригующие черты его лица. Сейчас его полные губы были решительно сжаты, но я-то помнила, какими чувственными и податливыми они были, когда касались моей плоти. Квадратная, совершенно гладкая челюсть Кобаля сужалась к заостренному подбородку. В уголках его глаз залегли тонкие морщинки, придававшие ему вид двадцати-тридцатилетнего мужчины, а не полторы тысячи шестьдесят двухлетнего, как было на самом деле.

Чернота в его глазах охватывала все глазное яблоко. Когда я впервые встретила Кобаля, то эти необычные глаза нервировали меня, а теперь же я любила их почти так же сильно, как и самого мужчину. Многие сочли бы Кобаля интригующим и опасным, а я считала его великолепным. Но самое главное — он принадлежал мне. Неважно, сколько раз мы виделись, неважно, сколько раз он брал меня и овладевал моим телом, я все равно жаждала большего.

Метки на верхней части спины демона задвигались, когда он поднялся, чтобы подойти ко мне. Черный узор на его правой руке начинался с кончиков пальцев, уходил на тыльную сторону ладони, обвивался вокруг руки и тянулся вверх по бицепсу и плечу. Пламя словно лизало основание шеи Кобаля, прежде чем спуститься по спине и груди, окружая верхнюю правую часть его груди. Однажды Кобаль рассказал, что сложные символы были частью древнего демонического языка и обозначали его умения.

Вытатуированное адское пламя, породившее Кобаля, и символы были одновременно благословением и проклятием. Они продлевали ему жизнь, благодаря чему он пережил всех своих предков Варколаков с тех пор, как Люцифер вошел в Ад. Так же знаки давали ему силу, которой ранее не обладал ни один демон Варколак. Любой Варколак, восставший из огня, чтобы заменить погибшего предка, мог контролировать адских гончих, но только на коже Кобаля жили представители свирепых псов. Символы помогали ему и одновременно делали более диким, нестабильным и могущественным, нежели любой из других демонов Варколаков.

На его левой руке было вытатуировано еще больше пламени, которое копировало узор с правой руки, но среди огня выглядывали две адские гончие. Казалось, псы были готовы выпрыгнуть из его тела в любую секунду. Когда Кобаль выпускал их, позволяя немного погулять, псы проявляли такую же безжалостность, как и сам мужчина. Гончие являлись смертоносным продолжением его силы.

Опустившись передо мной на колени, Кобаль положил ладонь на мой затылок и притянул к себе для одурманивающего поцелуя. Отстранившись, он прерывисто вздохнул и ласково чмокнул меня в переносицу.

— Доброе утро, Mah Kush-la, — нежное обращение, на демоническом языке означающее «моя любовь», вызвало у меня трепет.

— Доброе утро.