— Нет, — ответил старик. — Слишком долго идти.

— Я думаю, что это нора вомбата, — сказал Натан.

Сайрин усмехнулся.

— Я же вомбат, правда, мам? — не отставал Натан.

— Да. — Грейс не хотела говорить об этом. — Лучше ешь свой обед, Натан.

— Мама тоже вомбат. Это наш тотем.

— Дядя Фрэнк часто говорит ему об этом, — объяснила Грейс. — Сказки о Палате и тому подобное.

Сайрин ничего не сказал. Неважно, что он думал о свадьбе своей сестры Глэдис с дедушкой Грейс — а их матерью была аборигенка племени нумарбор, — своё мнение он держал при себе уже пятьдесят лет. Грейс чувствовала, что он изображал полное равнодушие, если ему что-то не нравилось или если он чего-то не понимал.

— Здесь нет никаких вомбатов, сынок, — заметил он. — Слишком сухо. Здесь можно встретить только эму, змей и кенгуру.

— И ящериц, — сказал Натан.

— Верно.

— И мух, — добавила Грейс. В доме Сайрина было некуда деваться от мух. Дом был слишком стар — настоящая развалюха, построенная из фиброволокна, гальванизированного железа и спрессованной жести. У входа стоял фургон. Веранда имела двенадцать дверей, и все из разного стекла. Занавески были в дырах. В окне ванной комнаты стекла не было вообще.

И конечно, туда заходили собаки. Мухи любят собак.

— Мы сегодня видели какашки кенгуру, — сказал Натан. — Правда, мам?

— Правда.

— Их же оставили кенгуру, да?

— Может быть. — Грейс не была уверена в том, кому принадлежал увиденный ими помёт — кенгуру, козам, кроликам или овцам. Старый Наджет мог бы сказать точно, но Наджет умер. Его жена Глэдис тоже умерла. Только Сайрин остался из того поколения.

Много лет Грейс почти ничего не знала о нём. Её мать посылала ему открытки на Рождество и поддерживала с ним связь через Глэдис. Они несколько раз навещали его, когда Грейс была ребёнком. Но это знакомство было таким же дальним, как и сам Торндейл. Долгое время Сайрин был для Грейс лишь немногим больше, чем просто фотография в одном из ящиков стола.

Слава богу, подумала она. Слава богу, иначе сейчас у неё были бы большие неприятности.

— Можно Гарри поспать в нашей комнате? — чуть позже спросил Натан, когда Грейс вытирала посуду. Тьма наступала со всех сторон, проникая через окна и прячась в углах. Только по вечерам Грейс жалела о том, что решила приехать в Торндейл. Полная отрезанность от мира беспокоила её. Она часто всматривалась в пустоту, окружавшую маленький дом, пытаясь уловить в отдалении отблеск жёлтого света. Она напрягала слух, стараясь услышать шум мотора грузовика на шоссе.