— Конечно, Мрак, я оговорился, — тут же поправился татуированный.

Девушка разговор напарников игнорировала, смотрела на него, не отрываясь, словно хорошо его знала. Ей было около двадцати. Погорелову тоже показалось ее лицо знакомым, но он так и не смог вспомнить, где же он мог ее видеть.

— Узор, а что с сопляком делать будем? — поинтересовался Мрак.

— Иммунный. Значит, сдадим, как и всех остальных, два десятка гороха имперцы за него дадут. Да и арбалет у него крутой, считай, хорошо подогрелись. Руки вперед, — доставая наручники, скомандовал водила, — и не дергайся. Ты мужик крутой, я слышал о тебе, и даже догадываюсь, что часть моей команды ты упокоил, уж больно хитро граната стояла. Но вас там снайпер пасет, что может любое яйцо на выбор отстрелить. Так что, сейчас мы с тебя сейчас снарягу снимем, и шагай к роще, там нас грузовик ждет, уже вечером передадим тебя посредникам. Все гонялись за Ампером, а я его взял.

Погорелов усмехнулся тому в лицо, прав он, сука, все гонялись за ним, вот только он жив, а все, кто гонялся, уже подохли. Наручники крепко обхватили запястья. Учитывая нож, который уже разок сослужил ему службу, избавиться от них, проблем не составит, главное, чтобы не нашли. Пистолеты, автомат и кинжал Узор забрал себе, а вот рюкзак взял Мрак.

— Тяжелый. Чую, там много ценного, — довольно заявил он. — Где ты так подогрелся? Ведь еще три дня назад тебя раздели.

— Так с тех, кто раздевал, и снял, — усмехнулся Ампер в лицо Мраку. — Вы, муры, дохнете рядом со мной, как будто смерть за моими плечами ваша стоит. Как подходите, хлоп, и в ящик. Хотя в Стиксе без ящиков… Пусть будет канава с дерьмом. Раз, и жмур в дерьме притоплен. Мальчишку отпустите, он вам без надобности, новички внешникам не интересны, а ему всего четыре дня. Они только старожилов берут.

— Вот поэтому сторожили дороже, — ответил Мрак, — но и пять гороха тоже прибыль. Сдавать-то будем в общей массе. А теперь шагай к роще, и помалкивай, еще одно лишнее слово из твоего вонючего рта, и я тебе зубы выбью, внешникам похрен, с зубами ты будешь, или нет.

Молчаливая же девушка, так и не проронившая ни слова, взяла рюкзак Филина.

— Дяденьки, ну отпустите, — заканючил пацан, Ампер даже представить не мог, что он так умеет. — Ну что я вам сделал? Я никому про вас не скажу.

— И куда ты пойдешь? — неожиданно, присев рядом с мальцом, спросила девушка. — Здесь Стикс, здесь выживают сильные. Тебе сколько лет? Десять? Да ты в одиночку и дня не протянешь, дети тут добыча. Ну, дал тебе твой крестный нож и арбалет, но ведь убивать уметь нужно. Я не умела, меня одни уроды научили. Но ты еще не умеешь, так что загнешься. Как тебя звать?

— Ампер Филином окрестил, я птиц люблю.

— Хорошее прозвище, — уважительно глянув на Погорелова, произнесла девушка. — Узор, Мрак, мы его не сдадим, я его себе беру.

— Ярая, мы так не договаривались, — заупрямился Мрак.

— Я заплачу за его свободу, — отрезала девушка, и Погорелову показалось, что воздух вокруг нее как-то странно уплотнился, — разговор закончен. Или у тебя есть, что еще сказать?

— Нет, Ярка, нужен, забирай, — слегка струхнув, ответил рейдер. — А ты шевелись, — он пихнул Погорелова в спину стволом автомата, вымещая на нем свой испуг.

Ампер скривился и сделал два торопливых шага вперед, и оказался прямо перед Узором. Бывший прапорщик не мог удержаться, состроив зверскую рожу, он приблизил свое лицо к лицу мура и резко сказал:

— БУ!

Тот отшатнулся и, не удержавшись на ногах, грохоча кучей стволов рухнул на пятую точку.

Узор, скрывая свой испуг, вскочил и со всей дури саданул Погорелову кулаком в пресс, но не пробил, да и удар был так себе.