— Конечно, конечно, — закивал я и предложил. — Я могу массаж сделать, взбодрить. Не хочешь?

— Если тебе не сложно будет, — слегка улыбнулась та. — Ты же сам всё время рядом находился, устал не меньше, наверное.

— Скорее, заскучал. Всю работу ты сделала.

Когда мы подошли к палатке Русты, со стороны донёсся ехидный голос Кристины:

— Тили-тили тесто, жених да невеста! Вы там не шумите сильно, а то народу спать нужно скоро ложиться.

Ластавка даже глазом не повела в сторону говорившей, а я не удержался и, зная, как Кристина бурно реагирует (с разной степенью зависти), когда я милуюсь с кем-то из супружниц, положил ладонь на попку Русте и повёл ладонь вверх, задирая совсем коротенькую лёгкую юбочку, под которой скрывались шоколадные крепкие ягодицы, такие аппетитные и манящие, что я возбудился в одно мгновение. Судя по тяжело задышавшей спутнице и её участившемуся пульсу, моё желание передалось и ей, хотя я и пальцем не пошевелил, чтобы стимулировать её. Девушке хватило только одного моего прикосновения к одному из интимных мест, чтобы позабыть про усталость.

К слову, заметил, что среди опасностей и в постоянном ожидании врагов, сексуальное влечение усилилось в несколько раз, а секс каждый раз бывает такой, словно он первый и последний в жизни, заставляя выкладываться до донышка, и опустошает до полного бессилия, даря ни с чем не сравнимое блаженство.

На следующий день, за час до полудня, на берег высадилась небольшая группа с бронетехникой — посланцы от русского наёмного отряда.

Я приготовился ко второму акту Марлезонского балета, но ничего такого не случилось. Заместитель командира — Юрий Медведев — и юристка команды согласились почти со всеми нашими условиями и ценой, причём возмущаться, что в качестве оплаты мы отдаём слитки и проволоку ценных металлов, никто из них стал. Мне показалось даже, что спорили больше для проформы, чтобы немного показать своё лицо гордого и независимого отряда, и согласились бы на ещё более жёсткие и кабальные условия. Первая мысль, появившаяся у меня в голове, была о том, что такая покладистость связана со мной, точнее, с моим даром эхора.

Вторая странность оказалась ещё более странной — с нами остались десять человек с техникой; четвёрка бойцов и девушка-юрист с подписанными документами отплыли назад в расположение отряда. На берегу остались десять человек — двое мужчин и восемь женщин, из них одна была эхорой третьего ранга, способная создавать молнии. С собой у наёмников был БТР с тридцатимиллиметровой пушкой и два армейских УАЗа с увеличенной базой и навесным бронированием.

Эти странности разъяснил Медведев с позывным «Медведь» (прям даже не удивительно).

— К нам ещё дома, — он мотнул головой в сторону океана, где скрылось судно с его товарищами, — подошли важные шишки из правительства. Они потрещали с командиром и пообещали увеличить размер вашего гонорара за счёт процентов от него, плюс дать налоговый бонус на всё время действия контракта с вами, плюс решить пару вопросов, с которыми уже давно бьёмся, как бы не год целый.

— И за что всё это?

— Только, чтобы мы приняли ваше предложение, — усмехнулся мужчина, которому невероятно сильно шёл его позывной — он выглядел таким же вальяжным, ошибочно безобидным увальнем, как сытый бурый мишка. — Кто-то на высоком верху очень сильно озаботился безопасностью вашей группы. Кое-что мы смогли нарыть и, исходя из этих данных, согласны с мнением чинуш правительственных.

— Нарыть про меня? Точнее, мои способности? — уточнил я, уже практически зная, что мне ответят.

— Точно так, — кивнул он. — Потому и остался я с парнями здесь.

— Так ведь контракт будет действовать позже, когда большая часть вашей команды переправиться через океан сюда, — сказала Руста, внимательно прислушивающаяся к нашей с Медведем беседе.

— У нас действует внутриотрядный регламент, я уже практически нанят вами, просто пока что командир мне платит из отрядной кассы, а не из вашего гонорара.

— Хм, — хмыкнула ластавка.

— Проблем никаких не будет, — пожал тот плечами. — Могу и вовсе позади вас плестись в нескольких километрах, если не доверяете.