«Вот же баба дура», — пронеслась мысль в голове. Но потом я вспомнил, как вели себя офицеры в части, где я тянул срочную в своей первой жизни. Тогда, в конце февраля восемьдесят восьмого, сорвало «крышу» у народа в Нагорном Карабахе и нашу часть подняли по тревоге, готовясь отправить на подавление восстания. Хотя и говорят, что только в России власти допускают масштабные ЧП, но и СССР был на них богат. Недаром Горбачев после февральских беспорядков между армянами и азербайджанцами уже в следующем месяце, то есть в марте, затребовал срочную справку по бунтам и восстаниям в стране с момента окончания Великой Отечественной войны и по последнее время. И таких набралось ого-го сколько! Конечно, будучи срочником, я про такое ничего не знал. Лишь спустя где-то два десятка лет, когда дочка писала диплом, мне стало об этом известно.
Так что, Чайку можно понять и даже принять её злость. Поэтому я решил проявить покладистость и уйти туда, куда по… хм, отправили. Следом за мной поспешили покинуть оперативный зал ещё несколько человек.
Кроме наземного штабного здания, имелся и бункер, где дублировались все узлы управления базой. Двести квадратных метров в виде нескольких комнат и залов из железобетонных плит и блоков, прикрытых сверху девятью метрами утрамбованного глинистого грунта.
Здесь уже сидели пятеро — связисты и операторы.
— Привет, — кивнул я.
— Привет, — отозвалась одна из «косолапых». — Хорошо хоть не доброе утро пожелал.
— Да какое оно тут доброе, — вздохнул я, занимая место рядом с пультами. — Что хоть вообще происходит? Не в курсе от слова совсем, меня Чайка турнула сверху без объяснений.
— Две колонны механоидов заметили в сотне километрах от базы. Плюс звено авиаштурмовиков проскочило примерно в тридцати кэмэ западнее и пошло по кругу с севера на восток. Как бы не ждут подхода наземной группировки, чтобы поддержать её с воздуха, — пояснила она мне, не сводя взгляда с большого монитора, на котором транслировалась картинка с беспилотника. Внезапно она подалась вперёд, чуть резче дёрнула джойстик управления, заставляя камеру смазать изображение. — Видишь? Вот здесь!
Указательным пальцем левой руки она показала на небольшую рощицу между холмов совсем рядом с базой, между нами и этим место несколько километров будет, три, может, четыре.
— Нет, — откликнулся я. — Что там?
Вместо ответа мне, женщина щёлкнула кнопкой микрофона на головной гарнитуре:
— Это Сокол-два, в квадрате восемнадцать-одиннадцать замечена группа противника, точное количество не известно. Предположительно лёгкие боевые платформы — штурмовики и технопехотинцы.
— Да где они! — разволновался я. Ну не получалось у меня заметить механоидов, которых ухватил натренированный глаз оператора беспилотника.
— Они укрылись уже. Сейчас включу другие сенсоры… аж ты ж… суки гнойные… га***ы штопаные..! — произнесла женщина такие слова, которые совсем не ожидал от неё услышать.
Ей было с чего злиться — картинка в одно мгновение исчезла, сменившись крупной надписью «потерян сигнал».
— Это Сокол-два, сигнал исчез, предположительно аппарат сбит противником, — чётко, без эмоций, произнесла в гарнитуру наёмница.
Одна из женщин, что сидела через два стола-пульта от нас, что-то негромко и коротко произнесла в микрофон, потом её пальцы запорхали над клавиатурой спецноутбука, одновременно с этим она повысила голос и сообщила:
— Я сейчас отомщу, Ань.
Каким образом будет совершена месть, я понял после того, как едва дрогнул пол под ногами.
Судя по всему, женщина активировала один из мощных фугасов, которые были заложены вокруг нашей базы в разных местах, где предполагаемому противнику будет удобно собирать свои силы перед нападением или обстрелом — миномётным, например. И та группа, которая была замечена с беспилотника, по незнанию заняла ту самую точку, где в земле была уложена и тщательно замаскирована тонна с лишним взрывчатки.