— Да на фига ей отказ–то подписывать? Она что, совсем у тебя чокнутая?

— Эй, ты поосторожнее с выражениями! 

— Ой, да ладно… Да и вообще – как по другому–то скажешь? Сейчас альтруистами только ненормальных и признают!

— Олег, прекрати. Это, в конце концов, ее право. Она сама так решила.

— Да какое такое, к чертовой матери, право! — вдруг взорвался Олег яростно свистящим, даже немного рычащим шепотом, скосив глаз на закряхтевшую в Анютиных руках Сонечку. – Ты хоть понимаешь, в каких деньгах может эта ее доля выражаться? Или тоже под дурочку косить будешь?

— Нет, не буду. Понимаю я. Но повторяю – это ее право…

— Да нету, нету у нее никакого такого права! – снова яростно зашипел Олег и даже сделал попытку ударить в отчаянии несколько раз ладонями по рулю. – Господи, я скоро с вашим этим семейством с ума сойду… Ну скажи, что значит – ее право? Глупости! Какое такое право может быть у ничего в этой жизни не имеющего? Господи, слушать же противно! Мы из занюханного Белоречья, мы бедные, но такие, знаете ли, гордые… 

У нас есть право отказаться от законной доли в наследстве… Так, что ли?

— Да хотя бы и так! Тебе какое дело? Ты–то чего вдруг раскипятился? 

— А что, я уже отношения ни к тебе, ни к твоей маме никакого не имею? А может, твоей маме надо напомнить, что у нее, кроме различных прав, еще и обязанности имеются? Материнские, например? Она не желает ли часом дочери своей помочь?

— А в чем мне надо помогать, Олег?

— А что, не надо? У тебя что, уже все в этой жизни есть? Свой хороший дом, хорошие средства для достойной жизни, счет в швейцарском банке…Ты всего это уже достигла, да? И тебе деньги больше ну никак не нужны! Ну просто складывать их уже некуда, все ресурсы для их приема исчерпались, да?

— А мне ничего из вышеперечисленного тобою и не нужно.

— Да? А вот мне, ты знаешь, нужно! Очень нужно! Да я бы на эти деньги фирму свою смог открыть, и раскрутиться как–то! И жить! И зарабатывать! И человеком стать!

— И открыть счет в швейцарском банке… И дом купить в Монако… — насмешливо подстраиваясь под его горячие возмущенные интонации, тихо–весело произнесла Анюта.

— Да, Ань, именно так! Потому что я всего этого хочу! Потому что это и есть жизнь, когда у тебя есть и счет, и дом! А все остальное не имеет смысла!

— Нет, Олег. Жизнь – это не дом и не счет. Это понятие, знаешь ли, гораздо более объемное. А иначе все было бы очень просто…

— Замолчи, Ань! Вот не зли, не зли меня лучше, прошу тебя! А то я начинаю думать, что моя жена - всего лишь идиотка блаженная. Не придуривайся, Ань… Ты же не будешь мне сейчас доказывать, что деньги тебе вообще не нужны?

— Нет, не буду. Нужны, конечно. Как и всякому. Но только их величеству–большому количеству я жизнь свою отдавать не хочу. Понимаешь, нельзя отдавать им свою жизнь целиком, никак нельзя. Ты только вдумайся – это ж настоящее убийство получается. Люди придумали деньги для чего? Для удобства просто. А не для того, чтобы они потом их медленно убивали. Или управляли ими, как марионетками.

— Это что, Аньк, мама тебя таким глупостям научила? – с ехидной какой–то горячностью спросил Олег, посмотрев на нее искоса.