Я придерживаю корзину руками.

И стараюсь отделаться от мысли, что Урлак точно придет в ярость. Он собирался со мной, но… сонное зелье действует и на тьерингов тоже.

…здесь нет места мужчинам.

Не сейчас.

Городская стена покрыта мхом и плющом. В ней зияют провалы, сквозь которые на меня смотрят… смотрят, определенно. Оно здесь, кем бы ни было…

— Здравствуй, — я останавливаюсь у ворот, которых нет. — Я пришла.

Шаг.

И я внутри города.

Звонко лопает струна, а мир неуловимо меняется. Теперь он — продолжение моего сна. И хорошо.

— Ты здесь? Смотри, что я принесла…

Белое погребальное кимоно ложится на камни, а рядом становятся шелковые туфельки, расшитые белым бисером.

Узор украшений.

Монеты из фольги, слишком яркие, слишком легкие, и ветер так и норовит зачерпнуть горсть их, закружить. Я же достаю горшочек с углями.

Разжигаю огонь.

И сыплю ароматные травы.

Я произношу слова, записанные на шелковых свитках. Я учила их, но оказалось, что в этом не было нужды, поскольку я знала, что и как говорить.

Кусок ткани на землю.

Круглые камни грузом.

Тарелки.

Миски.