Я лежу в капсуле глубокой заморозки, и пытаюсь понять. Как я на это согласился?

Меня зовут Андрей. Мне тридцать пять лет. И я не псих.

Собственно, у меня вариантов было немного:

1. Прожить в свое удовольствие целых три месяца. А потом, гордо, как мужчина, умереть от вируса, который, вы не поверите, притащили астронавты из космоса. Вместе с куском внеземной породы.

2. Согласиться на экспериментальное лечение в частной клинике. Тогда срок моей жизни вырастет аж до шести месяцев. Но это не точно. А главное, стоимость этого варианта прямо заоблачная. Если я продам квартиру, машину, бизнес и все органы представляющие какую-то ценность, мне как раз хватит на предоплату в десять процентов.

Больше всего, меня взбесил врач, с вкрадчивыми убеждениями: «А что может быть дороже, человеческой жизни?» — со всеми театральными паузами, выразительными взглядами и так далее. Ну вы поняли.

И вот мы подходим к третьему, альтернативному решению:

Новое веяние науки, — глубокая заморозка.

Меня, на пять лет, положат в холодильник. Именно через такой срок прогнозируют разработать вакцину от вируса.

Спустя обозначенный срок, меня попытаются разморозить. Да-да, именно попытаются. Людей еще ни разу не реанимировали из глубокой заморозки, так что это шаг в полную неизвестность. Либо я поживу еще несколько дней и добровольно решусь на потенциальную эвтаназию, либо риск будет оправдан, а я спасен.

А главное всего четырнадцать тысяч долларов. Сама заморозка пять штук, и еще девять за хранение моего тела в течение этого срока.

— Через минуту начнем, — раздался, откуда-то сверху голос оператора.