— Эх, и мне бы с вами…
Профессор стоял уже на ступеньке лестницы в кабину и торопил начпорта:
— Давайте, давайте отправление! В чем же дело?
Начпорта дал знак, стартер махнул флажком, и машина плавно тронула с места. Перед отправлением самолета профессор махнул рукой и прокричал, высунувшись из кабины:
— Не забудьте выслать за мной аэроплан, как только установится летная погода!
Самолет сделал разбег, отделился от земли и уверенно пошел вверх.
— Удивительный человек! — прошептал начпорта, прощаясь с председателем крайисполкома.
Вечером возбужденный секретарь вбежал в кабинет председателя, держа в руках клочок бумаги:
— Молния, Иван Андреевич!
Сердце председателя крайисполкома екнуло, и буквы телеграммы запрыгали у него в глазах.
Потом он схватил трубку телефона.
— Солнцев! Ты? Спешу порадовать: профессор Невзоров приземлился благополучно, и все вообще в порядке. Девочка! Три с половиной кило! Мать молодая, колхозница, зовут ее Анной, а дочь решили назвать Аэлитой. Это опять причуды профессора. И знаешь что, просит, чтобы никому, особенно газетам, ни звука…
Опустив трубку, председатель задумался.
— Да-а, удивительный человек! — прошептал он, придвигая бумаги.
Председатель крайисполкома снял очки, протер их раз — другой и смущенно улыбнулся секретарю.
Очки были в полном порядке…
— Случай, действительно, примечательный, — сказал Боровой, когда журналист закончил рассказ и утихли возгласы одобрения слушателей. — Но и то сказать, что в нашей советской действительности не столь уж необычный.
— При теперешней технике, — отозвался один из молодых изыскателей, студент-практикант, — все возможно. Конечно, возраст у профессора не для прыжков… Хотя бы и с автоматическим парашютом…
— Значит, сердце у старого профессора было неплохим, — вмешался повар. — Надежное сердце!
— Однако, это — факт, такой случай был на самом деле, — добавил Светлов.