Впрочем, все это были мелкие твари, радовавшиеся летнему раздолью. Здесь жило множество куда более крупных животных. Эйла видела стада оленей – и северных, благородных, и гигантских, поражавших размерами своих рогов; табуны приземистых степных лошадей, ослов и онагров, являвших собой нечто среднее между первыми и вторыми; время от времени ей встречались огромные зубры или семьи изящных сайгаков. Однажды она наткнулась на стадо бурого рогатого скота; быки достигали в холке шести футов, весенние телята жались к коровам. Глядя на них, Эйла вспомнила вкус молочного теленка. Но разве она могла охотиться с пращой на зубров? Она видела огромных мохнатых мамонтов, овцебыков, выстроившихся плотным кольцом и оборонявших свою молодь от прожорливых волков, а также подозрительных и злобных носорогов, которых старалась обходить стороной. Мохнатый носорог был тотемом Бруда и подходил ему как нельзя лучше.
Молодая женщина шла все дальше и дальше на север и вскоре заметила, что местность стала постепенно меняться. Степи стали заметно суше и пустыннее. Она достигла слабо выраженной северной границы влажных, покрывающихся зимой обильным снежным покровом континентальных степей. За ними начинались безводные лессовые степи, которые тянулись до дышащих холодом отвесных стен огромного северного ледника, границы которого в ледниковый период проходили именно здесь.
Мощный ледяной покров скрывал под собой значительную часть Северного полушария. Почти четверть поверхности суши находилась под многотонной толщей сплошного льда. Большое количество воды обратилось в лед, уровень воды в океанах существенно понизился, из-за чего изменилась и форма берегов, и ландшафт земель. Серьезные климатические изменения охватили всю землю – дожди буквально заливали экваториальные зоны, площадь пустынных земель резко сократилась, – однако самые серьезные перемены наблюдались, естественно, в тех районах, которые граничили с ледником.
Обширный ледяной щит охлаждал находившиеся над ним воздушные массы, вследствие чего происходила конденсация влаги, выпадавшей на землю в виде снега. Ближе к центру ледяной зоны наблюдалось стабильно высокое давление, поэтому там царили холод и крайняя сухость, снегопады же тяготели к границам. Огромный ледник разрастался именно по краям, отчего толщина ледяного слоя стала превышать милю.
Поскольку бо́льшая часть снега выпадала именно над ледником, земли к югу от него были засушливыми и скованными мерзлотой. Высокое давление над центральной частью ледника создавало атмосферную воронку, выбрасывавшую холодный воздух в области с более низким давлением, – северный ветер, свирепствовавший над зоной степей, дул постоянно. Менялась только его сила. Он уносил измельченную в пыль породу, «съедая» те земли, на которые он наползал. Несомые ветром пылинки имели размеры, сравнимые с частичками глинистого лесса. Их сносило на сотни миль к югу, где образовывались толстые многофутовые залежи лесса, становившиеся впоследствии почвой.
Зимой над этими скудными засушливыми землями свирепствовали ледяные ветры. Земля же продолжала свое вращение вокруг наклонной оси, и климат ухудшался. Понижение среднегодовых температур всего на несколько градусов привело к образованию ледника; сколь бы жаркими ни были отдельные летние дни, они мало влияли на общую картину, поскольку среднегодовая температура оставалась все той же.
Весной скудный снег, лежавший на земле, начинал таять, поверхностный слой ледника прогревался, и в степи появлялось множество рек и речушек. Талая вода увлажняла и смягчала землю, находившуюся над вечной мерзлотой, что позволяло расти на ней всевозможным травам и другим растениям, имевшим поверхностную корневую систему. Растения эти стремительно росли и развивались, предчувствуя, что жизнь их будет недолгой. К середине лета они уже превращались в сухостой, и это наблюдалось на всем огромном степном континенте. Исключением из общего правила являлись только северные леса и тундровые зоны, примыкавшие к океанам.
В зонах, граничивших с ледяным щитом, где снежный покров был не столь значительным, травы обеспечивали питанием бессчетные миллионы жвачных и иных травоядных животных, сумевших приспособиться к холоду ледникового периода, и, как следствие, великое множество хищников, живущих рядом со своими жертвами. У подножия сверкающей бело-голубой стены, высота которой превышала милю, можно было встретить и мамонтов, мирно пощипывающих траву.
Паводковые ручьи и реки, питавшиеся талой водой ледников, буквально разрезали лессовые залежи и осадочные породы, порой доходя до кристаллической гранитной платформы, лежащей в глубине континента. Равнинная зона характеризовалась обилием оврагов и глубоких ущелий, которые способствовали сохранению влаги и были защищены от ветра. Даже в безводных лессовых степях существовали зеленые, полные жизни долины.
Погода становилась все теплее и теплее. Путешествие уже начинало утомлять Эйлу, ей изрядно надоели монотонные, безликие степные просторы, нещадно палящее солнце, непрекращающийся ветер. Ее кожа обветрилась, загрубела и начала шелушиться. Губы растрескались, глаза воспалились, на зубах постоянно скрипел песок. На пути то и дело попадались речные долины, поросшие пышной растительностью, однако ни одна из них не привлекла Эйлу настолько, чтобы она захотела в ней остаться, тем более что ни в одной из них она не встретила людей.
Хотя небеса по большей части были ясными, бесплодность поисков поселяла в сердце Эйлы тревогу и страх. Подлинной владычицей этих мест была зима. Даже в самый жаркий летний день невозможно было забыть о грядущей морозной поре. Следовало думать о запасах на зиму и укромном тихом прибежище, в котором возможно было бы пережить долгий студеный период. Она бродила по степям с ранней весны и начала подумывать о том, что скитания ее могут оказаться вечными, если только она не умрет уже в ближайшую зиму.
На исходе дня она остановилась на очередную стоянку, которая ничем не отличалась от множества других. Ей удалось убить зверька, однако угольки успели погаснуть, а дров у нее было совсем мало. Эйла решила не заниматься разведением огня и попробовала есть дичь сырой, но тут же почувствовала, что у нее нет аппетита. Она выбросила убитого сурка, хотя дичь теперь встречалась куда реже. Впрочем, возможно, Эйла утратила обычно присущую ей внимательность и остроту взгляда. Что до собирания, то оно явно стало куда менее эффективным. Земля в этих краях была плотной, мало того, ее покрывала засохшая прошлогодняя растительность. Пустынная сушь и неутихающий северный ветер.
Она спала беспокойно – всю ночь ее мучили дурные сны – и проснулась совершенно разбитой. Есть ей было нечего, даже выброшенный накануне сурок куда-то исчез. Эйла отхлебнула из своего мешочка затхлой водицы, упаковала корзину и продолжила свое путешествие на север.
Около полудня она наткнулась на пересохшее русло реки и нашла на его дне несколько лужиц. Вода в них имела странный резкий привкус, однако Эйла наполнила ею свой мешок. Здесь же она вырыла несколько волокнистых безвкусных корешков спорыша и стала жевать их на ходу. Идти дальше не хотелось, но Эйла просто не понимала, что еще можно делать в этой ситуации. Усталая и унылая, она брела вперед не разбирая дороги. Она даже не заметила прайда пещерных львов, гревшихся на солнышке, пока не услышала предупредительного рева одного из этих огромных животных.
Эйлу объял смертельный ужас, мгновенно вернувший ее в чувство. Она поспешила назад и взяла много западнее, решив обойти территорию прайда стороной. Да, теперь она была уже на севере, где жили эти огромные звери. То, что Пещерный Лев был ее тотемом, вряд ли могло бы спасти ее от их страшных когтей и клыков.
Креб узнал ее тотем именно по следам львиных когтей. На ее левом бедре виднелось четыре длинных параллельных шрама. Порой Эйле вспоминалась такая картина: она, пятилетняя девочка, испуганно жмется к дальней стенке крошечной пещеры, а к ней тянется огромная когтистая лапа зверя. Эта лапа приснилась ей в предыдущую ночь. Креб говорил, что эти длинные светлые шрамы были признаком ее особой избранности. Эйла нащупала их рукой. И почему только Пещерный Лев остановил свой выбор именно на ней?
Солнце, которое уже начинало клониться к западу, слепило своими лучами. Эйла стала подниматься на длинный пологий склон, пытаясь найти место для очередной ночевки. Пополнить запасы воды она так и не смогла, и поэтому ее крайне радовало то, что она догадалась набрать воды из лужи. Впрочем, в скором времени проблема с питьем могла стать куда более острой. К усталости и голоду теперь примешивалось чувство досады. Как она могла не заметить львов?
А может быть, это был некий знак и все теперь определялось только временем? Почему это она решила, что ей удалось уйти от смертельного проклятия?
Закатное светило блистало так ярко, что Эйла едва не рухнула вниз с крутого края плато. Стоя на обрыве, она прикрыла глаза от солнца и стала разглядывать дно лежавшей перед ней лощины. Внизу поблескивала небольшая речка, окруженная с обеих сторон зарослями деревьев и кустарника. Цепь высоких каменистых утесов замыкала собой прохладную, защищенную от ветра зеленую долину. Примерно в ее центре Эйла увидела небольшой табун лошадей, мирно поедавших травку.
Глава 2