Старик пожал плечами.

— Кто его знает? Он появился лет шесть назад. Некоторое время у него был салун, потом он пошел в гору и… — Старик перестал глядеть в пол и встретился со мной взглядом. — Ты задаешь слишком много вопросов о городе, который должен покинуть, Джони.

— Я никуда не уезжаю.

— Можно мне спросить тебя?

— Давай.

— Ты убил Боба Минноу?

— Догадайся, — ответил я и не добавил больше ни слова.

На стене зажужжали часы. Снаружи захныкал ребенок, потом замолчал.

— Я не верил, что это ты, Джони. — Он улыбнулся и вздохнул, потом опять посмотрел на меня и потряс головой. — Никогда не верил, что это ты, мой мальчик, но теперь сомневаюсь.

Я подавил мерзкую усмешку, попытавшуюся искривить мои губы.

— Почему?

— У тебя нет нервов, вот почему. — Он смирился с тем, что, как он думал, должно произойти.

— Что изменило твое мнение?

Он в замешательстве посмотрел на меня. Потом медленно проговорил, делая паузы между словами:

— У того, кто вернулся, кишка должна быть покрепче, чем у убийцы старого Боба.

Я раздавил каблуком окурок.

— Никогда не пытайся понять человека, папаша. Это неблагодарное занятие.

— Нет… нет, я вовсе не об этом. Можешь мне рассказать, о чем вы беседовали с Линдсом?

— Линдс — крепко разозлившийся коп. Я полагаю, он вбил себе в башку, что должен пришить мне убийство. У него есть револьвер, из которого застрелили этого Боба Минноу, а на нем мои отпечатки. Так он говорит.

У папаши расширились глаза.