— Не знаю, — ответил он. — Но подобная битва в стенах дворца может означать только одно. Измена. Попытка убить пфез. Или, возможно, это агенты Скего пробрались во дворец и пытаются ее убить.

— Мы безоружны, — сказал Жем, вытягивая перед Бенони пустые руки, — а окна загорожены железными прутьями. Что же мы можем сделать?

— Я не уверен, что мы вообще должны что-то делать, — сказал Бенони, хотя мы воспользовались гостеприимством пфез, находимся под ее крышей, едим ее пищу.

— А ты не забыл, что утром эта гостеприимная женщина вполне может убить тебя? — спросил Жем. — Ты здесь не гость, а пленник.

— Если это попытка убийства, — сказал Бенони, — если за покушением стоит Скего, то скорее всего никто из нас не останется в живых. И скего нет никакого дела — передадим ли мы предложение пфез нашим народам. Вероятно, они нас убьют.

— Кроме того, если мы станем сражаться за пфез, мы продемонстрируем, что нам можно доверять.

— Не жди от пфез благодарности, — буркнул Жем.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы завоевать ее доверие, — сказал Бенони. — И даже если наградой за это послужит меч палача, все равно я останусь прав.

— К чему мертвецу быть правым. — съязвил Жем. — Ты упрямый человек, Бенони, рожденный в странном и суровом месте, где живут странные и суровые люди.

— Делай что хочешь, — сказал Бенони. — А я собираюсь выбраться отсюда и сразиться с предателями.

Он подошел к концу холла между двумя спальнями, отодвинул в сторону тяжелые портьеры и, насколько мог, выглянул из окна. Каждый из перегораживающих окно прутьев был в два раза толще, чем большой палец Бенони, а их концы входили в глубокие пазы массивных каменных блоков, формирующих окно.

— Что бы ты сделал, если бы смог убрать прутья? — спросил Жем, который тихо и молча, словно тень, следовал за Бенони.

Тот просунул лицo между прутьями и выглянул. В безоблачном ночном небе ярко светила луна. Бенони увидел, что крыло дворца, в котором они находятся, слева соединяется с другим крылом под углом меньше сорока пяти градусов.

Прямо напротив горели факелы и лампы, освещающие многочисленные узкие и высокие окна, под которыми во всю длину здания тянулся узкий выступ. Но этот выступ обрывался за десять футов до окон, ближайших к месту соединения крыльев дворца.

— Может, ты не рассматривал свое местонахождение с момента, как попал во дворец, — наконец ответил Бенони. — Зато я рассмотрел все, что мог. И уверен, что вон за теми угловыми окнами начинаются комнаты пфез. И хотя мне не видно, я думаю, что выступ пролегает под нашими окнами, так же как и под окнами напротив.

Где-то внизу раздался звон мечей, визг, крики дерущихся мужчин, вопли раненых и стоны умирающих.

— Ну? — спросил Жем.

— Так ты поможешь мне выломать эти прутья?

Ни слова не говоря, Жем ухватился за середину одного из прутьев. Бенони ухватил тот же прут, братья уперлись ногами в подоконник и напрягли спины. Медленно-медленно прут начал гнуться.

— Мы сильнее, чем я думал, — сказал Жем, тяжело дыша. — Сильнее стали Кайво.