— Он видел общую картинку.

Зогби с презрением посмотрела на него.

— Мне очень больно говорить о нем.

Она сделала это заявление спокойно, даже как бы бахвалясь. Лицо Майло оставалось непроницаемым. Я постарался последовать его примеру.

Зогби посмотрела на нас, словно ожидая какой-нибудь реакции. Вдруг нижние веки ее голубых глаз набухли, и по щекам пробежали два ручейка.

Слезинки стекли строго параллельно ее прямому тонкому носу. Зогби сидела совершенно неподвижно до тех пор, пока ручейки не достигли уголков губ, и только тогда вытерла их кончиками длинных тонких пальцев с ногтями, выкрашенными розовым блестящим лаком. Где-то в доме раздался бой часов.

— Я очень надеюсь, что вы найдете этого злобного ублюдка, убившего Элдона. Нельзя допустить, чтобы они остались безнаказанными. Это было бы самым страшным.

— Они?

— Он, они — не знаю.

— Что было бы самым страшным, мэм?

— Отсутствие последствий. Все должно иметь свои последствия.

— Что ж, — заверил ее Майло, — моя работа как раз состоит в том, чтобы ловить злобных ублюдков.

Зогби молча смерила его взглядом.

— Мэм, вы не можете ничего добавить?

— Хватит обращаться ко мне «мэм», хорошо? — сказала она. — Я чувствую себя неуютно. А насчет того, могу ли я вам чем-нибудь помочь? Разумеется, могу. Ищите фанатика — скорее всего, религиозного экстремиста. Вероятно, это сделал католик; они мне кажутся самыми опасными. Хотя я была замужем за мусульманином, и эти ребята тоже шутить не любят. — Подавшись вперед, она пристально всмотрелась в лицо Майло. — А вас как воспитывали?

— Если честно, мэм, я был с детства приобщен к католической религии.

— Как и я, — заметила Зогби. — Стоять на коленях, исповедуясь в грехах… Какой вздор! Мне жаль нас обоих. Свечи, орган и чушь, которую читают с амвонов старики-импотенты в забавных головных уборах — да, определенно, я бы искала католика. Или перерожденного христианина. Если брать шире, любого фундаменталиста. Ортодоксальные евреи тоже не подарок, но по сравнению с католиками они не способны к насилию. Наверное, их просто слишком мало. Но в общем все фанатики слеплены из одного теста: Бог на моей стороне, и я могу делать все что мне вздумается, мать вашу. Как будто Папа, имам или кто там еще придет на помощь, когда твой близкий будет корчиться в агонии, давясь собственной блевотиной. Вся эта болтовня насчет права на жизнь является омерзительной глупостью. Жизнь священна, но это не мешает подкладывать бомбы в клиники, где осуществляются аборты, и убивать врачей. С Элдоном расправились в назидание остальным. Ищите религиозного фанатика.

Она улыбнулась. Это никак не вязалось с ее гневной речью, поэтому она снова натянула на лицо строгое выражение.

— Раз уж речь зашла о грехах, — продолжала Зогби. — Самым страшным грехом является лицемерие. Ну почему, черт побери, мы не можем освободиться от того дерьма, которым нас кормили в детстве, и научиться мыслить самостоятельно?

— Условный рефлекс, — сказал я.