– Ну а кому еще это надо? – Данилов пытливо посмотрел в глаза шефу. – Больничной администрации? Зачем? Мое исследование не могло нанести никакого ущерба репутации больницы – я же брал сведения из официальных отчетов и из сданных в архив историй, работал с документами, которые прошли, так сказать, апробацию у руководства. Да и вырисовывалось все хорошо…

– Про администрацию – разговор отдельный, – нахмурился шеф. – Как можно обвинять врача с большим стажем, доцента кафедры, в разглашении конфиденциальной информации, не имея доказательств? Это за версту отдает идиотизмом, но, тем не менее, это имело место…

– Потому что больше им нечего было мне предъявить! – вставил Данилов.

– Давайте посмотрим на ситуацию с другой стороны, – шеф выдержал небольшую интригующую паузу. – Неужели ради Савельева начмед крупной столичной больницы станет выставлять себя дурой, рискуя при этом испортить отношения со мной?

Давняя, еще со студенческой скамьи, дружба шефа с директором департамента здравоохранения Соловьем не была ни для кого секретом.

– Чем он ее купил? – продолжал шеф. – Денег предложил? Или в главврачи продвинуть пообещал? Вы меня простите, Владимир Александрович, но как-то вот не верится… Нет, Савельев явно не при чем. Поговорите с ним и напишите мне, – шеф дважды стукнул указательным пальцем по столу, – покаянную объяснительную. Если инцидент будет исперчен, я ограничусь устным замечанием – сначала подумайте хорошо, а потом уже предъявляйте претензии.

– Ваши доводы весьма убедительны, Владислав Петрович, – признал Данилов после полуминутной паузы. – Но, если не Савельев, то кто же? У меня там не было никаких конфликтов. Я приходил, брал отчеты и истории, корпел над ними, а перед уходом немного общался с сотрудниками комплекса – интересовался их впечатлениями и тем, как идет работа. Интересовался в позитивном ключе – что стало лучше, коллеги? – на недостатках внимания не заострял. И за это меня стали выживать из больницы? Удивительно!

Шеф откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди и испытующе посмотрел на Данилова.

– Вот совсем ничего в голову не приходит, – признался Данилов. – Ну, разве что начмед Евгения Юрьевна рассчитывала, что я ей соавторство предложу… Но с ее стороны никаких намеков не было…

– Не могу судить, – шеф картинно развел руками. – И предположений делать тоже не стану, ибо я не в теме. Могу только рассказать случай из собственной жизни. Хотите?

Данилов кивнул.

– Ординатуру я проходил в шестьдесят седьмой больнице, – начал шеф, сменив свой обычный резковатый тон на плавные интонации рассказчика. – И в аспирантуре остался там же. Все знакомо, люди кругом хорошие, можно сказать – уже свои, отношения со всеми ровные… И вдруг на втором году меня начинает гнобить заведующий отделением Николай Владимирович! Ни с того, ни с сего, без каких-либо предпосылок с моей стороны. Именно – гнобить, а не просто придираться. Критикует все мои действия, причем в оскорбительной форме. Наиболее мягким было выражение: «Не надейтесь, что ученая степень может заменить мозги!». Всячески дураком меня выставить пытался, и на обходах, и на пятиминутках. Дежурство ему сдам – и давление двести на сто двадцать, а я тогда был молодой, здоровый, плаванием всерьез занимался, первый разряд имел, – шеф с сожалением похлопал себя по обтянутому халатом животу. – Медсестры, видя такое отношение начальства, совершенно перестали со мной считаться. Огрызались на каждое слово, саботировали распоряжения. Медсестра чего-то не сделает, а шишки мне достаются… Сожрать меня он не мог, потому что я был аспирантом, но грыз постоянно. А я никак понять не могу – за что? Попытался по душам поговорить – нарвался на скандал. Как вы смеете мне претензии предъявлять?! Да кто вы такой?! И деваться мне было некуда, – шеф снова развел руками. – Куда аспирант денется от своего научного руководителя? Да и вообще не было тогда такого обычая – посреди аспирантуры с одной базы на другую переходить. Ну что, Владимир Александрович, ситуацию я вам обрисовал. Какие будут предположения?

– Одно из двух – ревность или опасения по поводу того, что вы можете занять его место, – ответил Данилов. – Больше ничего в голову не приходит.

– Ревность – это не про меня, – усмехнулся шеф. – Я никогда не объединял романтическое с рабочим, принципиально. А насчет «занять место» вы совершенно правы. Добрые люди просветили, что как-то раз главный врач сказал на совещании заведующих, что у Замятина есть потенциал. Я незадолго до того отличился во время дежурства, в хорошем смысле. Ну главный сказал и сказал, а Николая Владимировича, что называется, «замкнуло» и начал он создавать мне жизненно невыносимые условия. Так-то вот.

– И чем все закончилось? – полюбопытствовал Данилов.

– Я, как вы можете догадаться, окончил аспирантуру и благополучно защитился, – с улыбкой ответил шеф. – В спокойной обстановке, потому что Николая Владимировича сняли с заведования за плохую организацию работы…

По взгляду шефа несложно было понять, что инициатором снятия был он. Опасный человек, пальца ему в рот не клади и в карты с ним играть не садись (впрочем, ни того, ни другого, Данилов делать не собирался).

– То есть, вы хотите сказать, что кто-то из больничной администрации мог подумать, что я подкапываюсь под него? – Данилов с сомнением посмотрел на шефа. – Определенная логика в этом есть, но доцентом кафедры, на мой взгляд, быть приятнее. Да и биография моя свидетельствует о том, что желания руководить у меня нет. Было бы – до сих пор сидел бы в Севастополе или в министерство перешел бы…

– Приятнее – это с вашей личной точки зрения, – возразил шеф. – Но многие считают иначе. И ваше возвращение на кафедру можно объяснить не собственным желанием, а карьерным фиаско – поперли его с высокой должности, вот и вернулся обратно. Большинство именно так и подумает, и решит, что вы хотите взять реванш. В практическом здравоохранении карьеры делаются быстрее, чем в научной сфере, а руководство таким новшеством, как комплекс, сулит большие перспективы. В карьере главное что? Быть на виду! Во время пандемии главврача «Коммунарки» Денисюка чуть директором департамента не назначили, исключительно на волне его великой популярности… Так что ищите концы там, а не на кафедре, Владимир Александрович. А этой… как ее…

– Колбиной, – подсказал Данилов.