— Прошу вас, налево, — придержал двери Абельс, когда лифт остановился на восьмом этаже. Они оказались в такой же отделанной деревом приемной, что и внизу. Еще один охранник-тяжеловес сидел за массивным деревянным столом. Только из этой комнаты коридоры вели в обе стороны. Охранник уважительно ответил на взгляд Сета, когда троица вышла из лифта.

Абельс провел их к двери в конце вестибюля и открыл ее своим ключом, который достал из кармана. Угловая комната, выходившая окнами на Банхофштрассе и озеро, была обставлена с неброской роскошью — видимо, во вкусе тех, кто привык иметь дело с большими деньгами, но не привык ими разбрасываться.

— Располагайтесь поудобнее, — сказал Абельс. — Я предупрежу ответственных служащих, что вы здесь.

Не дожидаясь ответа, он повернулся кругом — едва ли не по-военному — и вышел. Дверь закрылась мощно и плотно, как дверь в бункер. Сет подергал ручку. Заперто.

Они с Зоей огляделись. Помещение размером с номер люкс в хорошем отеле. И обставлено примерно так же. Кроме дивана и кресел, там стояли телевизор, столик с журналами, небольшой монитор, на котором показывались биржевые сводки, и барная стойка с напитками. Сет подошел к бару, положил завернутую картину на стойку и налил стакан «Перье».

— Ничего себе банк, а? — сказала Зоя с наигранной жизнерадостностью. — Фашистским дроидам из нашего «Нэйшнз Банка» есть чему поучиться у этих ребят.

Сет подошел к окну и посмотрел вниз на улицу. Квартет из Армии спасения старался вовсю, сшибая франки налево и направо.

— Может быть, — задумчиво произнес он. — Да все они, банкиры, одним мирром мазаны. — Он повернулся к жене. — Вряд ли честный человек может получить от них что-то хорошее.

— Ой какие мы сегодня обидчивые, — попробовала пошутить Зоя и подошла к нему.

— Прости. — Сет обнял ее за плечи. — Я думал об этом Абельсе, который расстилался перед нами чуть ли не до полуобморока, а потом взял и закрыл нас тут. На всякий случай. Банковская процедура. У них всех есть процедуры. Эти банкиры ходят напыщенные, как нацисты из кино: «У нас ейсть прикасс! Ми его фипольняйт!» А потом делают гадости — случайно или нарочно. И всегда лишь потому, что выполняют приказ. — Он замолчал ненадолго. — Это всего лишь бизнес. Каждый раз, когда слышишь эту фразу, знай — тот, кто ее произнес, оставил свою мораль где-то за дверью. — Сет посмотрел на нее и увидел бездну терпения в ее глазах.

— Я так рада, что ты совсем не изменился за эти полгода, — сказала она. Сет посмотрел на нее и рассмеялся:

— Извини. Просто я немного нервничаю.

— Я знаю, — ответила Зоя.

Тут в замке повернулся ключ. Дверь открылась, и в комнату вошел седой благообразный господин с аккуратно подстриженными усиками. У него было холеное породистое лицо и костюм с Савил-Роу.[28] По-английски он заговорил с тем ужасным акцентом, который приобретается лишь в самых престижных колледжах.

— Простите, что заставил вас ждать, — произнес он, подходя к ним. Дверь за ним закрылась. — Я Йозеф Муттерс. — Он протянул руку, и Сет пожал его крепкую теплую ладонь. — Я вице-президент банка «Туле Гессельшафт». — Он произнес полное название своего банка так, чтобы посетители лишний раз убедились, что они не ошиблись адресом. — Чем могу служить?

Сет взял сверток с картиной со стойки бара.

— Мы хотим получить доступ к нашей ячейке, — сказал Сет и передал сверток Муттерсу.

Вице-президент какое-то время смотрел на сверток так, будто посетитель принес ему конверт с новой американской болезнью. Но вскоре его профессионально подобострастное лицо разгладилось.

— Может быть, присядем? — предложил он. Сет кивнул, и они втроем устроились на диване. Муттерс положил сверток на стол и стал его разворачивать. Но, увидев, что внутри, банкир не смог сдержать удивленный возглас. Лишь молча смотрел на картину. Когда он снова взглянул на Сета, в его глазах сквозил испуг. — Столько лет прошло, — произнес он — скорее самому себе, чем гостям. Затем кивнул, как бы признавая неотвратимость картины. Так покоряются известию о смерти. — Об этом договаривался еще мой отец, — сказал Муттерс. — В те времена, когда это было законным. Просьба довольно необычная, но отец не видел, почему надо было отказывать клиенту. — Он проницательно взглянул на своих посетителей. — Но вы, должно быть, все это знаете? В конце концов, картина у вас.

Сет почувствовал, как все его внутренности сжимаются в один тугой комок. Этот человек его подозревает? Он станет задавать вопросы, на которые Сет не сможет ответить? Полиция обычно не медлит.