— Кир, — голубые глаза смотрели с тревогой, — Кир, не делай глупостей. Мы поедем, вместе. И знаешь что… мы возьмем Эда. Хорошо?

Я кивнула, чувствуя, как слезы жгут глаза.

— Кир, твоя истерика сейчас ни к чему, слышишь?

— Слышу. — Голос был словно не мой.

— Умойся и оденься, ты в одной ночнушке.

Мика практически втолкнула меня в ванную и пошла звонить Эду.

Ненавижу это ощущение надвигающейся беды. Тягучее, выворачивающее, сжимающее все в груди… Жуткое ощущение чего-то неотвратимого, как ноющая зубная боль, только на сей раз болела душа, и это оказалось так страшно.

Мы мчались в такси по утренней столице. В выходной день все пути были полусвободны, никто никуда не спешил, и только я продолжала шептать «Быстрее, быстрее, быстрее», как будто машина могла меня услышать. Эдвард уже должен был находиться там, он полетел сразу после звонка Мики, а мы вынуждены были прождать еще час. Хуже другое — Эд так и не позвонил. За все это время от него не было сообщений… ни одного!

Звонок. Микаэлла хватает сейр, включает сразу на громкую связь.

— Кира, — голос Эдварда показался странным, — Кир… ты в курсе, кто твой отец?

— Частично, — глухо ответила я, — он умер на какой-то там войне. Мама особо не вдавалась в подробности, а что?

— Он тут.

Мика удивленно смотрела на меня, я не менее удивленно на нее.

Эдвард же продолжил:

— Кир, твоя мать не хочет, чтобы ты приезжала. И, если честно, я с ней полностью согласен… с ее планом также. Вернись в общагу.

— Нет! — ответила я, даже не задумываясь.

— Ки-и-ир, — недовольно протянул Эд, — твоя мать вряд ли останется на Гаэре, для тебя же лучше оставаться здесь. Вернись в общагу, я приеду вечером и все объясню.

— Я еду.

— Кир, — Эд тяжело вздохнул, — Кир, я тебя в любом случае прикрою, просто… не хочется, чтобы ты обо всем этом узнала. Понимаешь, твой отец, он…

— Мне как-то плевать, кто мой отец, но за маму он мне еще ответит! — прошипела злая я.