— Я же говорил, хочешь — хрипло прошептал он.

Его пальцы медленно и не торопливо гладили ее нижние губки, клитор, проникали все глубже.

Он видел, как паника в глазах девушки сменяется желанием. Ее взгляд затуманился, а губы приоткрылись. Он услышал тихий стон. Она полностью отдалась его ласкам.

Подхватив Луру на руки, наемник понес ее в спальню.

— Нельзя. Я не могу. Ты не должен — шептала девушка ему на ухо, облизывая губы.

— Почему? Ты же хочешь. Хочешь этого. И я хочу, до безумия, с первой минуты, как увидел тебя — ответил он, укладывая ее на кровать.

— Не важно, что я хочу, до свадьбы нельзя. Никому нельзя, понимаешь? И хотеть этого до свадьбы нельзя! И то, что я хочу, это не правильно, понимаешь? Я не должна тебя хотеть. Но я… Я никому не позволяла трогать себя, а ты… тебе позволила. Ты околдовал меня? — мысли путались, в глазах стояли слезы, она не знала, как сказать ему, но он догадался сам.

— Ты — девственница? — удивился Шторм и по взгляду понял, что угадал.

Черт! Ни в одном из миров ему не встречалась девственница в двадцать один год. Нет, девственниц у него было много, особенно по молодости, когда он любил наведываться в местный женский монастырь. Но те были не старше семнадцати и с радостью раздвигали перед ним ноги, стоило им узнать кто его отец. Каждая мечтала выскочить за него замуж, и думала, что это верный способ его захамутать.

Но эта. Эта девчонка действительно верит, что до свадьбы нельзя.

Шторм аккуратно развязал ее халатик, тот распахнулся, открыв вид на красивое кружевное белье. Она хотела прикрыться рукой, но он уложил ее за плечи и прошептал:

— Доверься мне. Тебе понравится, очень понравится. Я не войду, правда.

Он завел её руки за голову и привязал к кровати пояском от халата. Потом его рука скользнула вниз и расстегнула бюстгальтер. Затем слетели и трусики.

— Нет — выдохнула Алура.

— Да. Не бойся, сегодня ты не лишишься девственности. Я обещаю.

Его руки блуждали по всему телу, губы целовали каждый сантиметр кожи. Она чувствовала, как тепло растекалось по ее телу, а внизу живота как будто поселились бабочки. Когда он прикасался там, внизу, она не могла сдерживать стоны. А ещё ей было стыдно, стыдно, что он видит ее голой, стыдно, что она позволила к себе прикасаться, стыдно, что ей это нравится.

— Какая ты сладкая, малыш — шептал Шторм ей на ухо и от его голоса все мысли разом улетучивались.

Он прикасался пальчиками к клитору, собирал ее влагу с нижних губ, вводил в нее свои пальцы один, второй, третий. Его губы грубо теребили соски, кусали, тянули, и девушка не смогла сдержать крик блаженства.

Она никогда не испытывала такого. Ее сознание путалось, казалось, она даже не понимает, где она и с кем.

Лура не сразу осознала, что такое твердое и горячее упирается на внутреннюю сторону бедра.