Пухленькая гувернантка немедленно поджала губы и произнесла утомленно:

— Удивительно ли это при таком хаотичном воспитании, которое получила эта девочка. Александра, упражнения для ума не менее важны, чем другие… тренировки, — гувернантка поморщилась, явно не желая говорить об оружии при посторонних, хотя дуэльные шпаги валялись прям здесь же, на одном из кресел. — Ну а пока ты витаешь в облаках…

— Ну а пока я витаю в облаках, — весело подхватила Лядова, — вы с Михаилом Алексеевичем займете папину конторку и напишете всем заводчикам, подробно расспросив их о племенных лошадях — кто из них будет готов к скрещиванию уже весной.

— Ах, что она говорит, — и гувернантка побагровела. — Александр Васильевич, допустимы ли такие разговоры за столом при двух незамужних дамах!

Лядов и глазом не моргнул:

— Я тебе и так назову заводчиков, у которых есть приличные лошади. Езжай, Саша, к Соколову, больше не к кому.

— А это потому, что вы считаете за лошадей только тех, на ком можно на параде красоваться!

Лядов оглушительно расхохотался:

— Палец в рот тебе, Сашка, не клади. А вы, Михаил Алексеевич, и слова не сказали за весь обед. Вам неприятна тема нашей беседы?

— Я мало понимаю в лошадях, — признался Гранин смущенно, — но при некоторой подготовке смогу принять у них роды. Моя мать была повитухой.

— Ах, это невыносимо! — провозгласила гувернантка и придвинула к себе гречку с уткой. Видимо, бесстыжие разговоры о скрещивании не влияли на ее аппетит.

— Лошадиный повитух, — обрадовалась Александра, — изумительная новость.

— Вы бы, Михаил Алексеевич, лучше думали об обустройстве усадьбы, — осудил его Лядов, — а не поддавались фантазиям моей дочери.

— Да кому есть дело до узоров на стенах, — с досадой проговорила Александра.

— Вот пропадет у тебя в мороз тяга в печи — посмотрим, как ты запоешь.

— Все бы вам печами топить, Александр Васильевич, — приободрилась гувернантка, — в приличных домах уж камины давно!

— Заморская блажь, — отмел камины Лядов.

Гувернантка мученически вздохнула, поймав взгляд Гранина. Посмотрите, говорило ее лицо, с каким варварством приходится здесь мириться.

— Не беспокойтесь, Александр Васильевич, — спокойно сказал Гранин, — я ни в коем случае не допущу, чтобы Александровна Александровна мерзла в собственной усадьбе.

— Валенок надо побольше, — раздался из соседней комнаты зычный голос кормилицы, и что-то там грохнуло, — и шалей, шалей потолще.