Мы с ним говорили еще с полчаса. Вспомнил я и остальных троих — были они из той же цепочки событий. Двое участвовали в выгрузке оружия и загрузке в вагон наркотиков, а майор выгружал наркотики в железнодорожном тупике возле Батайска.

— Ну ладно, — сказал под конец Алексей Алексеевич. — Мы неплохо посидели.

Кстати, такой коттедж стоит всего двадцать долларов в день. С питанием. Это ведомственный санаторий… А эти ребята, — он кивнул на фотоснимки, — наши бывшие коллеги. На заработках…

Он замолчал. Поджал нижнюю губу. Лицо его погрустнело.

— А вам для меня ничего не передавали? — спросил я.

— В каком смысле? Деньги? Или что?

— Нет, меня интересует: я уже могу вернуться в Киев или нет?

— Не знаю, — сказал Алексей Алексеевич. — Мне ничего об этом не говорили.

Могу спросить. Я все равно буду завтра докладывать по нашему разговору.

— У меня, кстати, тоже есть интересные фотографии, — произнес я как можно более интригующе.

— Какие?

— В двух словах не сказать. Похоже на убийство человека, который за кем-то следил…

— Вы сами снимали?

— Нет, это старая пленка, семьдесят четвертого года.

Была в фотоаппарате, который я нашел в пустыне.

— Интересно, — он кивнул. — Снимки дадите посмотреть? Может, наш архивный отдел купит у вас пленку.

Мы договорились, что Алексей Алексеевич отвезет меня из санатория домой и подождет на улице, пока я вынесу ему старые фотографии.

Пока мы ехали, я пытался понять, почему в разговоре он ни разу не упомянул полковника и почему он, зная о моем путешествии так много, ничего не знал о причине моего пребывания в Коломые. Это было странно. Хотя я понимал, что это киевские коллеги просветили его относительно моего путешествия, но и они бы этого не знали без помощи полковника Тараненко! Тогда почему ни слова о нем?

Ладно, подумал я, когда передам ему фотографии, все-таки попрошу узнать у коллег: можно ли мне уже вернуться в Киев. Хорошо, если их заинтересует эта старая пленка. Тогда можно будет поторговаться. Пленка в обмен на «посадочную полосу» с обещанием безопасности. Интересно, может, эти ребята, которым я испортил взятие склада, уже давно на том свете, а я все нервничаю, беспокоюсь?

Нет, пока точно мне ничего не известно, есть смысл беспокоиться. Не беспокоятся только покойники! В Коломыю мы доехали быстро. Машин на трассе почти не было.