Я слышала, как клацнуло колесико зажигалки, когда она прикурила сигарету.
– Чувствую себя полной сволочью из-за того, что говорю это вслух… – Она умолкла, чтобы затянуться сигаретой.
– Я здесь для того, чтобы слушать вас, а не для того, чтобы судить.
– Я только что дошла до точки. Больше так не могу. – Голос Кэрол сорвался, и она разразилась хриплым грудным кашлем.
– Для начала скажите, что вы подразумевали, говоря «мне нужен выход»?
– Встретила другого человека и хочу бросить мужа, но не знаю, как это сделать.
Я закатила глаза; это все, что я могла сделать, дабы удержаться и не повесить трубку. Нам было позволено обрывать агрессивные, сексуальные или оскорбительные разговоры. К сожалению, банальности, подобные этой, не были достаточно веским поводом для его завершения.
Кэрол не хотела обрывать свою жизнь в физическом смысле; она хотела начать новую жизнь без багажа старой. На миг мне показалось, что я напала на золотую жилу, но получить звонок от случайного клиента, серьезно вознамерившегося умереть – это все равно что найти жемчужину в устрице. Мне поступало четыре или пять таких звонков в год – если везло, конечно, – но пока что этот год был на удивление урожайным. Однако Кэрол не была нужным мне человеком.
Я сделала то, чему меня учили, и позволила ей плакать и жаловаться, пока она не выговорила все, что у нее было на душе. В конце концов Кэрол повесила трубку – и, смею заметить, без единого слова благодарности.
Потом я стала терпеливо ждать следующего звонка – потому что следующий звонок бывает всегда. Кому-то где-то в этой стране всегда приходится хуже, чем тебе. Ожидание, восторг от того, что ты, снимая трубку, никогда не знаешь, какой оборот примет этот разговор, делает этот звонок невероятно важным.
«Я живу ради следующего звонка».
Глава 3
– Эй! – крикнула я, распахивая входную дверь и извлекая ключ из замка. – Кто-нибудь поможет мне с покупками?
Ответа не было, но это не означало, что никого нет дома. Упоминание о пакетах с покупками было не лучшим способом выманить из убежища мужа и двоих детей – если, конечно, пакеты были не из «Эйч энд Эм», «Зары» или спортивных магазинов.
Я сделала три ходки, прежде чем все покупки оказались аккуратно расставлены на деревянных столешницах в кухне. Каждый пакет стоял под подвесным шкафчиком или над ящиком, куда следовало убрать его содержимое. Кот Бибер, уродливое серо-белое создание с пышной мягкой шерстью и манерой шипеть подобно рассерженной кобре, принадлежал моей младшей дочери Элис. Он лежал возле двустворчатой двери, вытянувшись под теплыми солнечными лучами, проникавшими сквозь стекло. Повернул голову, чтобы посмотреть, кто тревожит его сон, и, узнав меня, издал утробный рык. Я зарычала в ответ. Я кормила его и чистила его лоток, но этого было недостаточно, чтобы завоевать его уважение, и он по-прежнему презирал меня.
Убедившись, что одна в доме, я включила радио. Диджей объявил незнакомую песню, и я переключилась на канал, где играли только музыку восьмидесятых годов – времен моего детства. Несколько клиентов «Больше некуда» говорили, что мой голос похож на голоса ведущих ночных радиостанций, на чьих частотах передают только баллады. Очевидно, это означало «умиротворяющий».
Джордж Майкл сознавался в том, что его девушка целовалась с глупцом, потом Мадонна стала поощрять меня танцевать для вдохновения[1]. Я почти никогда не вслушивалась в слова песен; фонового шума в пустом доме достаточно, чтобы помешать мне навещать темные уголки своего сознания – возвращение туда не приносило мне ничего хорошего.
Расставив банки и пакеты по шкафам – этикетками вперед, в строгом порядке от темных тонов к светлым, – я достала пакет с замороженными куриными грудками и сунула в битком набитый холодильник, чтобы они разморозились к завтрашнему вечеру. Потом развернула бисквит, сунула нож в банку с джемом и обмазала бисквит со всех сторон, затем посыпала сахарной пудрой – с левой стороны чуть больше, чем с правой, чтобы он не выглядел таким идеальным. Взяла в руки и осмотрела джинсы, принадлежащие Зои, одной из моих младших коллег, которая попросила меня заменить «молнию». «Нет проблем, – ответила я, – только дай мне пару дней».
Для всей команды «Больше некуда» я была суперженщиной, беззаветной матерью семейства, которая могла взяться за любую работу – от починки кармана на куртке до перетяжки обивки на кресле. Но я практически не умела готовить или шить – для этого есть супермаркеты и ателье. Однако никому из коллег не стоило знать, что все задачи я перепоручаю профессионалам.
Зевота застала меня врасплох – был только четвертый час дня, но казалось, что уже вечер. Дети должны были вот-вот прийти из школы, а рабочий день Тони заканчивался через пару часов. Поэтому я, пока была такая возможность, налила себе большой бокал красного вина, уселась в кресло возле двустворчатой двери, выходящей в патио и сад, и стала смотреть на другую сторону лужайки, поверх клумб с яркими люпинами и пионами, в сторону деревянной ограды и ровного травянистого игрового поля за ней.