Кабинка лифта застыла в ожидании. Нажимаю кнопку с цифрой семь, а потом, не сдержавшись, тыкаю в нее еще два раза. Стоит мне только открыть нужную мне дверь и переступить порог, как из-за регистрационной стойки выныривает голова Коллин.

– Точно, сегодня же среда! – восклицает она, и лицо у нее озаряется.

Первое время это ее неизменное приветствие меня коробило, но потом я вспомнила, что редких пациентов тут попросту нет – мы все постоянные. А если б они и были, какой смысл от них скрываться?

– Она освободится минут через пять. Воды? – спрашивает Коллин, и я киваю.

Достаю телефон из сумочки, надеваю наушники и включаю свой типичный плей-лист для ожидания приема. Называется он «В самой глубине», по строчке из песни группы «Florence + The Machine»[4]. Я привыкла думать, что стратегия, с помощью которой я придумываю названия, это просто хобби, но мой психиатр так не считает. Я никогда не слушаю музыку просто так – я всегда изучаю тексты песен, а когда заканчиваю составлять плей-лист, то выбираю три слова из одного из текстов – три слова, которые максимально точно описывают всю подборку, – из них и получается название.

Запрокидываю голову, упираюсь затылком в стену и закрываю глаза, стараясь не обращать внимания на мотивационные плакаты, развешанные у меня над головой. Мысленно отматываю две недели назад и переношусь в бассейн, в момент, когда Брэндон меня поцеловал (пускай и не в реальности), и заново переживаю эту фантазию, чувствуя, что лоб разглаживается, а мышцы расслабляются. У него были такие теплые губы. А еще от него вкусно пахло – спрайтом и кокосовым солнцезащитным кремом.

– Она готова тебя принять, – сообщает Коллин.

За пять лет кабинет Сью ни капельки не изменился. Те же книги на тех же полках, те же сертификаты на стенах, покрытых той же бежевой краской. Те же фотографии тех же детей у нее на столе – они словно застыли во времени, как и сам кабинет.

– Привет, Сэм! – восклицает она и спешит ко мне, чтобы поприветствовать. Сью – миниатюрная японка с густыми черными волосами до плеч. Одета она всегда безупречно. С виду она кажется утонченной и тихой, но стоит ей только раскрыть рот, и впечатление в корне меняется.

Уже через несколько месяцев после нашего знакомства я придумала ей прозвище Психо-Сью. Кажется, в лицо я ее так ни разу не называла, но в конце концов она все равно о нем узнала. Она спросила, почему прозвище именно такое, и я ответила, что оно похоже на воинственный крик дзюдоиста, наносящего удар противнику.

В то время мне даже в голову не приходило, что психиатров могут задеть подобные прозвища. Мне было всего одиннадцать. Совсем не хотелось ее обижать, но сказанного не воротишь.

Но Сью сказала, что прозвище ей нравится. А еще, что я могу называть ее как захочу. Можно даже тварью – и в лицо, и за спиной, потому что в будущем нас наверняка ждут моменты, когда мне захочется это сделать. После этих слов я еще сильнее прониклась к ней уважением.

Она садится в кресло напротив меня и дает мне кусочек «умного пластилина». Он должен отвлечь меня от того, что я буду рассказывать, и занять мне руки, иначе на протяжении всех пятидесяти минут нашей сессии я буду расчесывать себе шею «тройными» движениями.

– Ну что ж, – говорит она, по своему обыкновению раскрывая коричневую кожаную папку, лежащую у нее на коленях. – С чего сегодня начнешь?

Точно не с «Восьмерки». И не со спа-процедур.

– Даже не знаю… – Как бы мне хотелось рассказать ей о нашей завтрашней тайной встрече с Кэролайн – последние два дня я только о ней и думаю! – но не могу нарушить своего обещания. Мне вспоминается конец нашего разговора – то, как нас сблизила беседа о таблетках и психотерапии.

– Ну вообще, у меня… на этой неделе появилась новая подруга. – По-моему, мои слова звучат до ужаса нелепо и по-дурацки, но Психо-Сью явно так не думает. Лицо у нее озаряется, словно новости лучше она в жизни не слышала.

– Правда? – спрашивает она, и я чувствую, как мне передается ее улыбка. Ничего не могу с этим поделать. Я вспоминаю, как Кэролайн коснулась моего лица, будто давняя подруга. Вспоминаю ее взгляд в мгновенье, когда она сказала, что хочет мне помочь. Все это было для меня полной неожиданностью.

– Она совсем не похожа на девочек из «Безумной восьмерки», – говорю я, вспоминая ее длинные жидкие волосы, отсутствие косметики, большие походные ботинки. – Странноватая, но милая. Мы знакомы совсем недолго, но мне уже кажется, что она… меня понимает.

Сью открывает было рот, но я поднимаю палец, не давая ей высказаться.