Как же хочется прижаться к нему, укрыться в надёжных объятиях, вдохнуть терпкий аромат его тела и окунуться в ласку… Мне плохо без него. Плохо настолько, что по ночам не могу сдержать слёзы, беззвучно плачу, уткнувшись в подушку, пока усталость и сон не сморят, даря временно облегчение. От не проходящей щемящей тоски, в груди поселилась навязчивая боль, которую в состоянии унять только ОН…

«Надеюсь, ты осторожен…» - мы не часто созваниваемся, но те минуты, когда Руслан выходит на связь, а я получаю возможность уединиться и поговорить с ним, для меня бесценны. Слушая его глубокий бархатный баритон, который тягучим мёдом льётся в душу, немного успокаиваюсь. И не могу наслушаться…

- Тебе помочь? - внезапно прозвучало совсем рядом.

Я испуганно вздрогнула и чуть тарелку не уронила на пол.

- Помочь..? - переспрашиваю дрожащим голосом. На Мансура не смотрю, продолжая мыть посуду. Боковым зрением отмечаю, что стоит он примерно в двух метрах от меня, не больше, но даже этого расстояния достаточно, чтобы заставить волноваться.

- Грязную воду вынесу, - пояснил.

Водопровод в доме есть, а вот канализации пока нет – приходится постоянно следить за наполняемостью ведра и вовремя выносить на улицу. А вот чтобы мужчина предложил подобную помощь – очень удивляет, ведь в их семье, как во многих других, существует чёткое разделение обязанностей, вся домашняя работа полностью ложится на женщин.

Мансур подошёл ближе.

Нервно сглотнула вставший в горле болезненный комок от перенапряжения, сжимая край раковины.

- Твои волосы… - становится ещё ближе, уже можно ощутить его частое горячее дыхание.

Я резко отпрянула, когда он хотел прикоснуться, нет, даже не так – собирался снять с меня платок. Вот наглость! Это считается неприличным жестом по отношению к чужой женщине – кое-что успела освоить. И если думает, позволю оскорбить, унизить себя или своего мужчину, то жёстко ошибается.

- Твои волосы похожи на белое золото или пушистый снег… - всё же опустил руку.

- Не подходите, - прислонилась спиной к стене, так и не подняв на него глаз, а то воспримет прямой взгляд, как призыв к действиям – только этого не хватало.

Медленно двигаюсь в сторону комнаты.

- Не бойся, хочу лишь посмотреть на тебя, - вкрадчиво говорит, а смотрит, как удав на кролика, собираясь наброситься и съесть – это чувствуется, даже не нужно видеть.

- Вам лучше уйти, - слежу за движением его ног, и сейчас Мансур опять сделал несколько шагов по направлению ко мне.

- Ты здесь не хозяйка, - тон голоса изменился: стал раздражённым.

Только и ему тут делать нечего!

Дом одноэтажный, имеет вытянутую длинную форму, разделён на три семьи, у каждой – свой отдельный вход, между собой части не соединяются дверями, соответственно, попасть можно только с улицы. Пока я живу в родительской половине, в одной комнате вместе с Аминой (или как просила себя называть «нана»*).

Поэтому нахожусь в своём праве, тем более, отстаивая честь, на которую он покусился. Ни стыда, ни совести…