73

Крик

Тьяго не сразу понял, почему ему стало трудно дышать и какое отношение к этому имеет странная резь в горле. Он нащупал рукоять, выдернул нож. Кровь полилась сильнее. Волк насмешливо посмотрел на крохотное лезвие. Наверное, его последней мыслью было: «Таким огрызком меня не убить».

Волк ошибся.

Его глаза заволокло пеленой, он обмяк и рухнул на Кэроу. Он попытался встать, но тут же упал снова и забился в конвульсиях, потом затих. Умер. Она убила Тьяго. Он лежал на ней мертвым грузом, тяжелый, неподвижный, липкий от крови. Стало очень тихо, хриплое дыхание Кэроу было слышно даже звездам.

Она сдвинула с себя тело и выползла, брезгливо отпихнув ноги Тьяго. Встала, пошатываясь, попыталась натянуть джинсы. Упала, встала снова. Руки бешено тряслись, одеться не получалось. Пуговица никак не застегивалась. Кэроу разрыдалась. Нельзя, немыслимо, чтобы пуговица осталась расстегнутой.

Застегнувшись, Кэроу посмотрела на Волка.

Он лежал с открытыми глазами, челюсть отвисла, обнажив кровавые клыки. Залитая кровью майка Кэроу почернела и липла к коже. Волк лежал в непристойном виде, обнажив свое… намерение.

Она убила Белого Волка.

«Он хотел…

Да всем будет наплевать!»

Он — Белый Волк, герой химер, архитектор немыслимых побед, сила и опора ее народа. А она — любовница ангела, предательница. Шлюха. На ее защиту встать некому: соратники погибли или отправлены на верную смерть. Зири не вернется. А Исса?! Что с ней сделали?

«Снова одна?»

Кэроу трясло, она судорожно пыталась вдохнуть, в голове было пусто и гулко. «Дыши, думай», — приказывала она себе.

Мысли путались, спазмы в горле мешали дышать.

Какой у нее выбор? Бежать или остаться. Бросить все — и тогда все химеры в Эреце погибнут, никто не спасет погребенные в Лораменди души. Или остаться… и что тогда? Тогда ее заставят воскресить Тьяго.

При одной мысли о том, что придется соприкоснуться с его душой, вернуть жизнь в эти блеклые глаза и когтистые лапы, Кэроу стошнило. Оба варианта невыносимы. Нельзя бросить свой народ, Бримстоун нес это бремя тысячу лет, а она за пару месяцев сломалась. «Твоя мечта — моя мечта. Вся наша надежда — на тебя».