Вид у папы стал еще более недовольный. Он сказал:

— Ни в какой «Гринпис» ты не вступишь.

— Нет, вступлю. — Мне было трудно говорить, потому что я плакала и все такое, но я все-таки сказала: — А еще я собираюсь в Исландию, чтобы спасать детенышей тюленей.

— Ну уж нет, ничего подобного. — Теперь папа был не просто раздражен, он прямо-таки на стенку лез от злости. — Ты поступишь в колледж и продолжишь учебу. Возможно, в Вассар или в колледж Сары Лоуренс.

Я еще сильнее заплакала. До того как я смогла еще что-нибудь сказать, мама протянула руку.

— Не надо, Филипп, так мы ничего не добьемся. Миа все равно пора в школу, она уже опаздывает.

Я огляделась и стала искать рюкзак и плащ.

— Да. Мне пора. Мне еще нужно пополнить карточку метро.

Папа издал странный французский звук, который он иногда издает. Что-то среднее между фырканьем и вздохом, похоже на «пф-ф-у». Потом он сказал:

— Тебя отвезет Ларс.

Я сказала папе, что в этом нет необходимости, потому что мы каждый день встречаемся с Лилли на Астор-Плейс и вместе едем на шестом поезде.

— Ларс может отвезти вас двоих.

Я посмотрела на маму. Она посмотрела на папу. Ларс — это папин водитель, он сопровождает папу везде и всюду. Сколько я знаю папу — ладно, чего уж там, всю жизнь, — у папы всегда был шофер, обычно это какой-нибудь большой мускулистый дядечка, который раньше работал на президента Израиля или кого-нибудь в этом роде. Теперь-то я, конечно, понимаю, что эти ребята были совсем не водителями, а телохранителями.

Но дело не в этом. Не хватало еще, чтобы меня привез в школу папин телохранитель. Как прикажете объяснить это Лилли?

«О, не обращай внимания, это просто папин шофер».

Ну да, еще чего? В школе имени Альберта Эйнштейна есть только один человек, которого привозит шофер, — это Тина Хаким Баба, дочка страшно богатого владельца нефтяной компании из Саудовской Аравии. В школе над ней все смеются, потому что ее родители ужасно боятся, что ее могут похитить где-нибудь между углом Семьдесят пятой улицы и Мэдисон-авеню, где находится наша школа, и углом Семьдесят пятой улицы и Пятой авеню, где она живет. У нее даже есть телохранитель, он ходит за ней из класса в класс и переговаривается по рации с шофером. Мне лично кажется, что это немножко чересчур.

Но папа уперся насчет водителя, и ни в какую. Говорит, теперь я официально принцесса, и все это делается ради моей безопасности. Еще вчера я была Миа Термополис и могла благополучно добираться до школы на метро, но теперь, когда я стала принцессой Амелией, — ни-ни.

Ладно, неважно. Если разобраться, спорить особенно не о чем. У меня сейчас есть поводы для беспокойства и посерьезнее. Например, в какой стране мне предстоит жить в ближайшем будущем.

Когда я уже уходила — между прочим, папа велел Ларсу зайти за мной домой и проводить до машины, — то вышло очень неловко, я случайно услышала, как папа говорит маме:

— Ладно, Хелен, а теперь я хочу знать, кто этот Джанини, о котором упоминала Миа?