В паломнических гостиницах никто не спит до обеда. Первое богослужение в лавре начинается пять часов тридцать минут утра.
Я не буду в деталях описывать, как мы с рассветом шли на службу, рассказывать про большое количество прихожан в каждом храме, о том, как происходила исповедь в церкви в честь Рождества святого Иоанна Предтечи. Мне почему-то запомнилось одухотворенное лицо мужчины, который после исповеди вышел из церкви, осмотрелся вокруг и присел на ступеньки. Когда душа чиста, ничего не беспокоит.
Поздно вечером мы вернулись в родной город. Никита встретил нас на остановке и развез по домам.
– Как съездили? – спросил он.
– Потрясающе, – ответила я.
Генограмма моего рода
Я всегда прохладно относилась к истории своих предков: не видела смысла копаться в прошлом. У меня не было умилительных отношений с бабушками и дедушками. Родственники по матери отличались строгостью, а бабушка по отцу умерла, когда мне было двенадцать лет.
Недавно в интернете мне попалась статья о генограмме. В ней я прочитала слова: «Пусть человек только звено в цепочке поколений, но кроме материальных ценностей, он может передать потомкам опыт, таланты, черты характера».
Я вдруг ощутила себя человеком без рода и племени. Последнее время я не общалась с матерью, отца презирала за то, что он сильно пил. Он умер, когда мне было двадцать пять лет. Наверно, это ненормально, но боль утраты тогда я не ощутила: слишком много было обид, и я отстранилась от него задолго до смерти. Со дня похорон я не была на его могиле. При жизни я стеснялась отца, а после смерти не жалела о нем.
Но без прошлого нет будущего, без прощения не произойдёт очищения души.
Я вдруг ощутила острое желание узнать свою родословную.
В один из вечеров я позвонила матери.
– Мам, можно я сейчас к тебе зайду? – спросила я.
Она ответила не сразу. Видимо, от неожиданности. До моего звонка мы не общались несколько недель. Раньше темы для наших разговоров касались детей, но сейчас дочь жила со своим парнем, Стас – у отца, а делиться новостями о себе я не хотела, потому что беседы неминуемо заканчивались нравоучениями. Казалось, мы с матерью настолько разные люди, что никогда не поймем друг друга.
– Я хочу посмотреть альбомы с фотографиями, – объяснила я свой визит.
Семейный архив хранился у моей матери.
В родительском доме я отказалась от ужина, и мы сразу присели на диван. Старые снимки мать хранила в папке с завязками. Мы разложили их перед собой, и я принялась перебирать пожелтевшие фото.
Детство матери прошло в небольшой деревне. Её родители, дедушка Иван и бабушка Аграфена, предпринимали несколько попыток уехать оттуда, но в итоге всегда возвращались. У них было пятеро детей, один из которых умер в младенчестве.
Мой дед воевал в Великой Отечественной войне. Он был из немногих в деревне, кто вернулся с фронта. О войне он говорить не любил и спустя десятки лет. Помню, будучи подростком, я выпытывала у него подробности, но он увиливал.
Дедушка всю жизнь проработал в колхозе, много трудился по хозяйству дома: были и огороды, и корова, держали свиней. Он был равнодушен к алкоголю, а единственной его вредной привычкой была игра в карты по пятницам.