И, тем не менее, мы с подругой никак не могли встретиться. Она живет на севере, я — в центре страны. Договорились «в 6 часов вечера после войны». Но война, вернее долгая военная операция, никак не кончалась. И все же выдался один субботний день посреди двух ее этапов. Наземная операция в секторе Газа закончилась, второй раунд обстрелов еще не начался, между ними — временное перемирие. Израильтяне решили использовать его на полную катушку.

Никогда не думала, что посреди жаркого августа с температурой плюс 35 градусов найдется столько желающих покупаться в горячих источниках. Сотни машин на стоянке привели нас к мысли, что плавать в горячем супе из отдыхающих — то еще удовольствие. Отправились к морю.

Только что суровый палестинский лидер говорил, выступая на арабском канале (возможно, прямо из бункера), что Израиль деморализован, испуган, сидит в своих норах и не высовывается, потому что все ну очень боятся. Все это с привычными ораторскими завываниями. Наверное, эта мантра действует на жителей сектора Газа, которые волне обоснованно боятся не только слово сказать, которое может оказаться последним, но и из дома выйти.

А вот израильтяне в этот день, действительно, забыли о войне, обстрелах, бомбоубежищах и угрозах в адрес злобных сионистов. Лежак и зонт мы нашли на пляже с большим трудом. Стихийное бедствие Израиля — дети — оккупировали каждый клочок тени. Дети в Израиле — это существа, которые сведут тебя с ума криками в автобусе и вызовут мигрень на пляже у всех присутствующих, кроме безмятежных родителей. Детям можно все, нам — взрослым — ничего. Только смотреть на этот «балаган» (любимое ивритское слово) и умиленно улыбаться.

Море смеялось. Оно смеялось над нами, решившими охладиться в этой горячей ванне, но с высокими волнами. Вместо криков чаек звучали окрики охрипших спасателей на всех языках, причем русский превалировал. Группы в полосатых купальниках норовили заплыть куда-то в сторону сектора Газа.

А на берегу все ели. Едят здесь много и вкусно. На пляж тащат походные холодильники, официанты сбиваются с ног, разнося айс-кафе.

Люди загорают, обсуждая некоторые части тела премьер-министра, которые, как выяснилось во время войны, не сделаны из железа. Это любимое развлечение пикейных жилетов, пляжных и диванных стратегов — обсуждать премьер-министра Израиля, который не хочет сравнять Газу с землей и решить таким образом проблему раз и навсегда. Особенно волнуется выходцы из России и Украины — нет никого правее их. Вот, например, толстяк с пивным животиком — он не понимает всех этих либеральных реверансов в сторону запада и призывает «дать уже армии победить». К сожалению, или к счастью, он не премьер-министр.

Чуть вдалеке — многочисленное арабское семейство. Много женщин в темных одеждах и детей. Играют, веселятся, купаются и прекрасно себя чувствуют в центре Израиля, в то время как их соотечественники готовятся к очередным залпам по «сионистам». И кому нужно это безумное противостояние? Вопрос из разряда вечных.

Рядом со мной лежит девушка с безупречным загаром, листает свой айфон. На экране — солдаты и солдатки, автоматы, палатки… Значит, пока все хорошо, она вернулась домой, теперь можно позагорать на пляже, а не в пустыне под палящим солнцем. Вскоре она отправится в свое первое путешествие — это традиция: поездить по миру после армии — что же касается службы, то воспоминания у девушек самые разные, но уклоняться никто не желает. А потом начнется новая война, и кто-то из их парней — резервистов вновь встанет под ружье, вернее автомат. С удобной, связанной вручную, повязкой на рожке (сама видела у солдата в автобусе).

Но это потом. А сейчас — солнце, море, пляж.

…На следующий день Израиль вновь был обстрелян. Началась новая фаза военной операции. Значит, снова мы встретимся «в шесть часов вечера после войны». Или во время. Это уж как получится.

Весеннее обострение

Весна в Израиле начинается где-то в феврале, а потом март быстро переходит в лето. Расцветают маки, анемоны и миндаль. Люди тщетно пытаются соответствовать погоде — в результате, ходят в зимних угах или шлепках на босу ногу. Особый шик для девушки — обтягивающая военная форма, длинные волосы по плечам и автомат на боку.

Эта весна совпала с выборами в Кнессет, поэтому весеннее обострение началось у всех — и избирателей, и электората.

— Биби, домой! — кричал мне эмоциональный таксист. — Здесь вам не Русия! — намекая на принцип сменяемости власти. Биньямину Нетаньягу достается сегодня за все — за жену Сару, которая якобы забирала деньги за сданную казенную стеклотару в резиденции премьера, за затяжную войну, высокие цены и яркое выступление в США. Потому что — выборы, и кругом всем видится сплошной пиар. Больше, чем Нетаньягу, достается лидеру «партии русскоязычных», бывшему министру иностранных дел Авигдору Либерману — его окружение обвинили в коррупции, а поскольку суд — дело долгое, то обвинять можно до самых выборов.

Главы партий упражняются в русском языке, как могут, зазывая бывшую и нынешнюю алию.

Например, так: «Вместе. Положим Конец раздора. Кладем в урну». Смешно.

— А что, кто-то знает, что делать с арабами? — риторически вопрошает другой таксисит (это я таким образом иврит практикую, а заодно знакомлюсь с электоратом). — Никто не знает, а значит, пусть будет статус-кво. Я — за Биби!