Лэйси заметила его, развернулась и подняла баллончик.

— Лэйси! — заорала я.

Офицер замер на месте и принял боевую стойку, но тут двое устроителей конкурса схватили Лэйси сзади. Баллончик, выбитый ударом из ее руки, казалось, повис на долю секунды в воздухе, после чего с глухим стуком шлепнулся на пол.

В зале повисла мертвая тишина. Движение прекратилось.

Офицер некоторое время рассматривал баллончик, потом посмотрел на меня, перевел дыхание и быстро спрятал оружие в кобуру.

Раздался чей-то голос: «Все кончено». Лэйси увели за кулисы. Я сделала вдох, потом еще один.

Ведущий, судя по всему перепутавший конкурс красоты и гибель шаттла «Колумбия», подошел к микрофону и объявил:

— Дамы и господа, произошел технический сбой!

За кулисами на складном стуле сидела Лэйси в окружении полдюжины седовласых джентльменов в белых костюмах, каждый из которых, по-видимому, находился на грани сердечного приступа. Председатель жюри навис над Лэйси, дрожа от злости и повторяя одно и то же:

— У вас будут большие неприятности, юная леди, бо-о-ольшие неприятности.

Лэйси увидела меня и выпрямилась, пытаясь сделать вид, что у нее все под контролем. Я подошла, заглянула ей в глаза, а потом обратилась к членам жюри:

— Я ее мать.

Пожилой мужчина, нависший над моей девочкой, повернулся ко мне, вены на его шее вздулись, как пожарные шланги. Он несколько секунд ошарашенно смотрел на меня, а потом заверещал:

— Она дисквалифицирована!

— Полагаю, она догадывается об этом, — заметила я.

Он дрожал от негодования:

— За все годы…

— Да.

— Я никогда…

— Знаю.