— Ладно, забирай — дарю. Но магазин с патронами только один дам, самому нужны.

Лицо ополченца вспыхнуло от радости.

— Вот спасибо!

— Не за что — не часы или велосипед подарил.

— Ну, я теперь им дам! — ополченец потряс автоматом в сторону Днепра.

— Издалека не стреляй, не попадёшь. И очереди давай короткие. Поймал в прицел, два-три патрона — и всё…

Открылась дверь, вошёл комиссар.

— С вами разобрались, идите с ополченцами. Утром зайдёте ко мне за своими документами, а я пока внесу вас в списки батальона.

Окруженцы забрали своё оружие — не оставлять же трофеи. Да и чем воевать потом? Абрам лишь проводил взглядом трофейные автоматы и вздохнул. Небось, виды на них имел. А вот чёрта тебе лысого за то, что, не разобравшись, чуть не шлёпнул!

Саша представил на миг, что бы случилось, выберись они на берег в немецкой форме. Сроду бы не поверили!

Ополченцы привели их в какой-то подвал, где стояли топчаны.

— Сейчас одежду найдём.

Отыскали брюки, рубашки. Воинской формы не было. И на том спасибо. Хорошо хоть сапоги немецкие остались, потому как обуви в подвале тоже не было.

— Занимайте свободные топчаны и отдыхайте. После подъёма завтрак, и — к комиссару.

— Он всегда такой?

— Да нет. Сам удивляюсь, какая муха его укусила.

Едва добравшись до топчанов, окруженцы сразу отрубились. Тяжело давшаяся переправа, голод, потеря боевых товарищей, нелепый приговор — и всё это за одну ночь. За многие дни Саша впервые спал спокойно, чувствуя себя в безопасности.

Утром дневальный прокричал: «Подъём!»

Они позавтракали чёрным хлебом и кипятком — не нашлось даже заварки и сахара.

Батальон построился во дворе дома, хотя по численности он едва дотягивал до полноценной роты. Одежда на всех была гражданская, вооружение — самое разное: наше, отечественное, трофейные винтовки, и единственный пулемёт «максим» — на колёсном станке Соколова и без щита.