Оглушив противника, Алистер вернул меч назад, схватился правой рукой за рикассо и, навалившись, ударил остриём в живот. Клинок пробил бронзовую кольчугу так глубоко, что вышел с другой стороны, уперевшись в кольчугу на спине. Главарь бандитов выпучил глаза от боли, глядя на холодный металл в своём животе. Паладин толкнул его плечом в грудь, резко выдернув свой клинок, отчего тот упал на спину, держась за живот руками.

Увидев, что главарь при смерти, остальные бандиты бросились бежать, а бойцы Завида были настолько пьяные, что даже не пытались их преследовать.

Бой был окончен.

— Завид! — крикнул Алистер.

— Я здесь! — подбежал к нему капитан.

— Допросите раненых, утром будем решать, что делать с теми, кто доживёт.

— Слушаюсь! — капитан ударил кулаком в грудь и принялся давать распоряжения своим бойцам.

Алистер положил свой двуручный меч на плечо и медленно побрёл обратно в лагерь, смотря под ноги в поисках ножен. Неожиданно из–за угла выбежала та самая женщина, которую он спас, ей было на вид лет тридцать–сорок. Она бросилась в ноги паладина и стала целовать его сабатоны.

— О Боги, храните этого доблестного воина! Благослови тебя Даждьбог и Та́ра, Святого́р дай силу тебе и Перу́н защиту свою, Хорс и Ди́вия да освещают твой путь денно и нощно. — молебно тараторила женщина, продолжая обнимать левую ногу паладина и касаясь своим лбом его стопы.

— Женщина, успокойся.

— Свят–свят–свят, да будешь ты благословен всеми Богами и род твой пусть вовек будет отмечен во всех мирах.

Алистер сел на корточки и взял женщину за плечи, приведя её в чувства.

— Я ещё раз говорю, успокойся.

— О, господин, я вас смутила и опозорила своим лепетом? О, простите меня никудышную, господин! Вы спасли мою жизнь, я буду вечно благодарить Богов за вас!

— Я сделал свою работу. Как твоё имя?

— Ефре́ссия имя моё, рада буду служить вам.

— Нет, мне не нужно служить. — улыбнувшись, ответил паладин, глядя в глаза женщины. — Где твой муж, Ефрессия?

— Убит нелюдями этими! — слёзы брызнули из её глаз. — Убили его звери эти дикие, защищал он меня, а они зарубили его как петуха по весне!

— Успокойся, успокойся, — Алистер уселся на левое бедро и прижал к себе рыдающую женщину. — У тебя есть дети?

— Шестеро, господин! — громко всхлипывая, отвечала селянка. — Двое так совсем ещё крохи, не ходят даже.