Нахождение подводных лодок на позиции до определенного момента было равносильно назначению предельного срока для осуществления операции. Специфика действий подлодок у берегов Англии заключалась в том, что они не могли передавать и получать радиосообщения. Для того чтобы задействовать радиоаппаратуру, подлодкам следовало всплыть и развернуть сложную конструкцию антенны, а это вблизи вражеского берега было небезопасно.
С погодой явно не везло, и на запросы штаба флота о возможности вылета цеппелинов на разведку Штрассер неизменно отвечал отказом — в течение двух недель штормовой ветер и низкая облачность совершенно исключали возможность старта воздушных кораблей. В этих условиях Шееру предстояло решить: либо отказаться от подводных лодок и ждать подходящей погоды, которая позволила бы выполнить воздушную разведку, либо не рассчитывать на дирижабли, но иметь возможность использовать лодки. Он остановился на последнем варианте. Шеер не знал, что английский флот, заранее предупрежденный своей разведкой, в полном составе уже находится в море. Более того, Гранд-Флит разворачивался в направлении выхода немецкого флота Открытого моря, а английская эскадра крейсеров выдвигалась навстречу крейсерам Хиппера — и об этом не ведал Шеер.
31 мая — последний день перед уходом подлодок с позиций — в 4.00 Шеер начал операцию. Погода все еще была нелетной, но метеорологи уже дали обнадеживающий прогноз. Штрассер метался по кабинету, проклиная все и вся, — подлодки уже начали передавать первые отрывочные сведения о противнике, которые говорили о том, что англичане отреагировали на вызов. Сейчас воздушная разведка как никогда нужна была флоту. Не выдержав, в 14.00 Штрассер отдал приказ поднять в воздух L-9, L-14, L-16, L-21 и L-23, чтобы произвести разведку в секторе северо-западнее острова Гельголанд. Погода улучшилась, но не настолько, чтобы способствовать успешному выполнению задания. К вечеру воздушные корабли вернулись, не обнаружив главных сил противника.
Ночью для проведения ранней разведки в воздух поднялись L-11, L-13, L-17, L-22 и L-24. В 5.10 утра L-11 передал, что наблюдает соединение из двенадцати английских линейных и многочисленных легких кораблей, шедших курсом на север почти на середине линии Терсхеллинг — Хорнсриф, и вскоре после этого — опять о большой группе неприятельских кораблей и шести линейных крейсерах, следовавших севернее этого соединения. L-11 подвергался сильному обстрелу, но продолжал следить за кораблями противника, пока те своим огнем не заставили его быстро уйти из зоны обстрела, после чего из-за плохой видимости неприятель был потерян.
Вот выдержки из военного дневника воздушного корабля: «1 июня в 1.30 L-11 вылетел из Нордхольца, имея следующее задание: «Быть четвертым воздушным кораблем в боковом охранении флота Открытого моря. Курс северо-западо-запад от Гельголанда». На борту находился весь экипаж. Ветер — свежевший юго-западный, видимость от 2 до 4 миль из-за высоко поднявшейся туманной дымки. Гельголанд не был обнаружен. Около 5.00 севернее курса, в квадрате С-33 бета, показались клубы дыма; повернули на них. В 5.10 смогли различить сильное неприятельское соединение из двенадцати больших линейных кораблей с многочисленными легкими боевыми силами, шедшее с большой скоростью на северо-восток. L-11, постоянно посылая радиодонесения, установил наблюдение за противником, временами описывая круги на восток.
В 5.40 к востоку от первого соединения воздушный корабль обнаружил вторую эскадру из шести английских линейных кораблей в сопровождении малых кораблей, шедших на север. При нашем приближении они побригадно довернули на запад, вероятно на соединение с первой эскадрой. Эта группа находилась ближе к нашему флоту, чем первая, поэтому L-11 установил за ней наблюдение, но около 5.50 показалась еще одна группа из трех английских линейных крейсеров и четырех мелких кораблей. Они подошли с северо-востока, развернулись в районе к югу от цеппелина и вклинились между своим флотом и L-11. Видимость была очень плохая, и наблюдать за противником было очень трудно. На фоне утренней зари, в лучах восходящего солнца воздушный корабль, находившийся на высоте 1100–1200 м, был прекрасно виден, и все корабли противника открыли по нему огонь из зенитных орудий (шрапнелью) и из орудий всех калибров. Залпы по целику направлялись хорошо и ложились кучно. Все корабли по мере их подхода сразу открывали энергичный огонь, так что временами L-11 находился под обстрелом с двадцати одного большого и множества мелких кораблей. Огонь был безрезультатным, но разрывающиеся поблизости тяжелые снаряды и шрапнель вызывали такое сильное сотрясение корпуса корабля, что было принято решение увеличить дистанцию. Огонь противника резко усилился, когда с северо-запада подошли линейные крейсера. В 6.20 L-11 быстро уклонился от обстрела в направлении на северо-восток, т. е. в подветренную сторону.
В это время видимость значительно ухудшилась, и неприятель скрылся из вида. L-11 снова лег курсом на север и пытался обнаружить противника, снижаясь до высоты 500 м. Однако дальше одной — двух миль ничего не было видно, и поскольку планомерное наблюдение в этих условиях было невозможным, L-11 в дальнейшем крейсировал курсами север-юг, чтобы держаться между противником и собственными главными силами. Корабли противника больше не появлялись. В 8.00 воздушные корабли были отозваны командующим флотом. На обратном пути L-11 встретил несколько наших миноносцев, обменялся с ними координатами и принял от них радио для дальнейшей передачи. До Сильта цеппелин держался поблизости от миноносцев. Посадка в Нордхольце произошла в 14.00».
L-24 в 4.00 в 50 милях западнее Бовбьерга обнаружил флотилию английских эскадренных миноносцев и был ими обстрелян. Однако командир не растерялся и в ответ сбросил бомбы, после чего продолжил разведку далее на север и в 5.00 обнаружил в бухте Яммер соединение из двенадцати кораблей, шедших большим ходом на юг. Наблюдение и дальнейшая разведка стали невозможными, так как облачный покров спустился до 800 м.
На основании переданных L-11 данных Шеер принял решение атаковать группу крейсеров, не подозревая о том, что они являются приманкой и идут навстречу своим главным силам. Передовые отряды германского флота вступили с ними в бой, который продолжался в течение трех часов. В это время к месту боя подошли главные силы англичан и, как писал Шеер, «вся дуга горизонта от севера до востока внезапно превратилась в огненное море. Так началась главная фаза сражения… Видимость была настолько плоха, что безнадежно было пытаться по всем правилам вступить в бой с появившимся на юге противником». Только благодаря высокому тактическому мастерству Шеера германскому флоту удалось избежать прямого столкновения с Гранд-Флитом и уйти, нанеся несколько чувствительных ударов по противнику.
Таким образом, отказавшись от воздушной разведки, Шеер поставил «на кон» судьбу германского флота, и только преждевременное вступление в бой главных сил противника поволило ему «сохранить хорошую мину при плохой игре».
В начале августа 1916 года, когда ночи стали темнее, появилась возможность возобновить воздушные налеты на Англию. Первый выполнили L-11, L-13, L-16, L-17, L-20, L-21 и L-31 в ночь на 3 августа на юго-западные графства Норфолк, Саффолк и Эссекс. Лондон также подвергся основательной бомбардировке. Противовоздушная оборона англичан значительно усилилась, и по цеппелинам вели огонь 9 зенитных батарей. В воздух поднялись 22 истребителя. К операции ПВО подключились 2 авианосных корабля. L-17 был атакован одним из самолетов, но безрезультатно.
В ночь на 9 августа был совершен очередной налет, в этот раз на центральные и северные районы Англии, в котором участвовали L-11, L-13, L-14, L-16, L-21, L-22, L-24, L-30 и L-31. Погибло 10 и были ранены 16 человек.
L-11 принимал участие во многих операциях морского флота. Например, 18 августа 1916 года, при нападении флота на восточное побережье Англии, он весьма удачно провел разведку. В этой операции участвовал L-13, который отличился, передав важные донесения о маневрах крупных неприятельских сил, а также L-21, L-22, L-24, L-30, L-31 и L-32.
Боевая жизнь преподносила множество сюрпризов, как неприятных, так и не совсем… Так было и в этот день.
Знакомый нам фон Буттлар вспоминал: «Основной деятельностью наших морских дирижаблей стала разведка, чему в немалой степени способствовал радиотелеграф, позволявший молниеносно передавать информацию. Это имело решающее значение для нашего не столь уж многочисленного флота. Теперь, зная о перемещениях неприятеля, командование могло успешно ему противостоять. Кроме того, на нас была возложена задача по охране нашего побережья. Естественно, что делали мы это в тесном взаимодействии с малыми кораблями флота, миноносцами и легкими крейсерами. Однако все корабли были очень слабо защищены от минного и торпедного оружия, а за время войны Северное море было буквально «засорено» минами. Англичане и мы создали большие минные заграждения в самых различных направлениях. Но для действия наших подводных лодок, как уходящих на операцию, так и возвращающихся из боевого похода, необходимо было снимать мины или, по крайней мере, создавать сквозные проходы, поэтому наши флотилии тральщиков работали не покладая рук.
Довольно часто случалось, что в течение дня создавался проход в минном заграждении, а уже ближайшей ночью британские подводные лодки закрывали его своими минами. Противник также старался помешать действиям наших тральщиков и минных заградителей, совершая на них неожиданные нападения. Своевременное обнаружение вражеских кораблей стало еще одной задачей наших дирижаблей. Позднее, когда мы уже располагали достаточным количеством воздушных кораблей, как минимум 3 дирижабля посылались для наблюдения за внешними рубежами Немецкого залива. Они поднимались в воздух еще ночью, чтобы с рассветом занять позицию и, если могли, находились там до вечера. Только получив от Штрассера радиограмму о том, что тральщики прекратили свою работу, дирижабли возвращались на базу.
Имея достаточное количество дирижаблей, мы могли позволить себе в следующий раз посылать в охранение другие корабли, давая тем самым возможность отдохнуть экипажам. Но достаточно часто мы снова должны были лететь на задание уже на следующий день, если, конечно, позволяла метеорологическая обстановка. Особенно интересно нам, командирам дирижаблей, было тогда, когда наш флот выходил для удара по английскому побережью.
Я прекрасно помню один из таких походов к Хартлпулу. Тогда мы имели в составе 8 кораблей. В зависимости от того, где они базировались и в какой район должны были прибыть, дирижабли вылетали в разное время. Я командовал тогда L-30, первым действительно большим дирижаблем.
Во второй половине дня, 18 августа 1916 года, мы вылетели из Нордхольца. Мы должны были прибыть в район города Питерхед, находящегося севернее Абердина на северо-восточном побережье Шотландии. Мне было поручено наблюдение за этим районом на протяжении шестидесяти миль. Справа от меня на том же рубеже, простирающемся до норвежского побережья, находились дирижабли: L-32, под командованием моего друга Петерсона, L-24 и L-22. Южнее, вдоль восточного английского побережья патрулировали L-31, L-11 и L-21, a L-13 расположился вблизи Ховдена. Мы находились на своих местах в течение почти двух дней. Все это время стояла просто идеальная для дирижаблей погода. Видимость была отличная. Если мы немного отклонялись на север, то могли отчетливо наблюдать Оркнейские острова.
Мы крейсировали между Питерхедом, Абердином и восточнее на расстояние в шестьдесят миль и видели попеременно то нашего правого, то левого соседа. Таким образом, практически ни одно судно не могло преодолеть разведывательную линию наших дирижаблей незамеченным. Каждый час мы сообщали об обстановке командованию. Наш флот повернул бы обратно, если бы существовала опасность одновременного появления и с севера, и с юга сильных английских флотов. При условии атаки противника только с одного из этих направлений, наш флот принял бы бой. Во всяком случае, каждому непредвзятому исследователю ясна та поистине бесценная роль, которую выполняли наши дирижабли. Это же совершенно отчетливо подчеркивает и командующий флотом адмирал Шеер в своей книге «Флот в мировой войне».