Вычислительных мощностей палача было достаточно для того, чтобы анализировать информацию с сенсоров «Вольного», управлять своей армией и попутно просчитывать вероятности, добавляя в уравнение всё новые и новые факторы. И основной — это пара неопределяемых объёктов, запущенных с «Немезиды» и на набранном импульсе приближающихся к рудовозу. Они были слишком велики для торпед, и слишком малы для десантных шаттлов, из-за чего PR-0 мог опираться лишь на расчёты и программы дроида-телохранителя, которые лучше прочих подходили для текущей ситуации.

«Немезида» — это военный лёгкий крейсер, превосходящей огневой мощи которого хватит для фактического уничтожения рудовоза менее, чем за пятьдесят две секунды. Но «Вольный» всё ещё дрейфовал в космосе, а «Немезида» лишь сбросила неопознанные объекты и продолжала идти на сближение, не закрывая створки своего ангара, что свидетельствовало о намерении выпустить оттуда что-то ещё. Логические цепи PR-0 постановили, что органики не собирались уничтожать корабль, не попытавшись захватить лояльного органика для последующего использования в политической борьбе.

Но они, зная о присутствии на борту «Вольного» восьми сотен боевых дроидов, не могли позволить себе вступать в затяжное сражение, так как нахождение в системе «Аметиста» и «Шторма», от которых «Немезида» отгородила свою цель стеной помех, грозило в любой момент поставить их функционирование под угрозу.

PR-0 не знал, как и кто захватил лояльный органику-лидеру корабль, но в текущей ситуации эта информация ничего в себе не несла. Достаточно было знать, что два лёгких крейсера двинутся на помощь, как только их системы заметят неладное, для чего требовалось или активировать маяк, что должно было произойти через пять минут тридцать секунд с погрешностью в минуту, или открыть огонь по «Немезиде» и выпущенным ею объектам, что могло спровоцировать немедленное уничтожение «Вольного».

Программы телохранителя гарантировали, что в случае начала операции по захвату цели террористы предпочтут перед отступлением её уничтожить, а невозможность проведения абордажа во время нахождения под огнём двух кораблей аналогичного класса — это константа. Соответственно «Немезиде» нужно было позволить высадить абордажную команду и приблизиться настолько близко, насколько это возможно, чтобы «Вольный» оказался в слепой зоне большей части орудий.

Что до объектов, уже приблизившихся к «Вольному» на расстояние в десять километров, то они с высочайшей вероятностью являлись ЭМИ-бомбами, взрыв которых активные штурмовые дроиды не перенесут. Иначе всё обстояло в том случае, если системы «Эгид» будут отключены, а питание с приводов — снято.

Тогда из восьми сотен работоспособных машин после двух синхронных взрывов уцелеет каждая четвёртая единица, а после последовательных — каждая третья.

Несмотря на то, что штурмовики были экранированы для противодействия ЭМИ-гранатам, PR-0 считал, что мощности бомб хватит с запасом. «Эгиды» были несравнимо менее качественными, чем сам палач, так что их защита оставляла желать лучшего. Квалифицированный органик, планируя операцию, должен был учесть все вероятности, и приготовить соответствующий снаряд.

Дефектными же PR-0 своих врагов без оснований не считал, так как подобная недооценка могла привести к некорректным расчётам и последующим ошибкам. А ошибки вели к снижению эффективности и последующему прекращению функционирования, что было неприемлемо.

Спустя три минуты двадцать секунд пять сотен дроидов уже успели разместиться и отключиться в разных частях трюма, в то время как остальные лишь получили команду на активацию по таймеру. PR-0 не знал, в какой момент сдетонируют ЭМИ-бомбы, а рисковать и держать «Эгид» в режиме активации по сигналу не мог. Каждый работающий компонент их систем кратно увеличивал вероятность выведения дроида из строя, так что активацию по таймеру и вразнобой PR-0 принял за оптимальный вариант.

Отключить «Эгиду» в случае преждевременного включения было крайне просто, чего нельзя сказать об активации выгоревшего изнутри дроида.

Сервис-дроиды, следуя последней команде, разлетелись по трюму, а PR-0, собрав оперативную информацию с сенсоров «Вольного», длинной командой на бинарном дал кораблю команду на отключение всех систем и остановку реактора. После этого «Эгида», выполняющая роль шлюза между палачом и рудовозом, отсоединила от себя кабель и отключилась, а в следующее мгновение «Вольный» обесточился. Пропало освещение, замолк генератор, отключились системы жизнеобеспечения и искусственной гравитации. Даже сам палач предпочёл частично отключить свои системы, чтобы не испытывать защиту шасси.

Лишь пара штатных сервис-дроидов продолжала летать по трюму, пока в какой-то момент их визоры не потухли, антигравы — не отключились, а сами техники не попадали на пол, поражённые электромагнитным импульсом.

А спустя половину минуты в абсолютной темноте загорелся алый визор, вслед за которым по всему трюму начали вспыхивать всё новые и новые огни…

На мостике «Аметиста» взвыли сирены боевой тревоги, а полтора десятка дежурных офицеров синхронно заняли свои посты. Один за другим посыпались доклады, и через минуту на сцену вышел и сам капитан, сходу отдавший приказ:

— Связь с «Немезидой»! Приготовиться к внутрисистемному прыжку по третьей схеме!

— Выполняю! — Навигационный компьютер лёгкого крейсера ещё несколько часов закончил просчитывать несколько вариантов коротких, но необходимых для возможного перехвата «Вольного» маршрутов, так что кораблю для ухода в прыжок требовалось всего двадцать секунд. — Гравитационная аномалия в секторе 10-2! Связи нет!

Так выглядит грубая (без минут-секунд) схема ориентирования в космическом пространстве.

Стандартные «часы», но со второй цифрой, обозначающей вертикаль. Используются для устной передачи информации.

Т. е. в данном случае аномалия появилась слева-сверху относительно носа корабля.