Одним только карлам все механизмы нипочем. Так у них и ума, как у курицы. Те, кстати, тоже паромобиля не боятся. Однажды, какая-то пеструшка даже яйцо на заднем сидении снести изловчилась. Когда барин на несколько дней на острова охотиться подался. А без него к самоходу никто и не суется. Мужикам оно без надобности, а карлы в жизни ничего не сделают, пока от барина или управителя распоряжения не получат. Завернутся с головой в халат и будут где-нибудь в кустах дрыхнуть день-деньской. Хоть зной, хоть стужа. Обед, пока не позовешь, и тот проспать горазды…

Этим утром молодой князь тоже поднялся ни свет ни заря. Только-только петухи горло пробовали…

Вчера вечером Александр прогнал с сеновала, застилавшую ему постель Дуняшу. Разбитная девка была не прочь задержаться, но на барина ни с того, ни с сего накатила хандра, и все стало казаться куда тоскливее и непригляднее, чем на самом деле. Даже премиленькая девица, которую причесать, приодеть и не стыдно в свет вывести, ничего окромя глухого раздражения не вызывала.

Казалось бы, чего горевать? Радоваться должен. Не упади отец в ноги Государю, не миновать бы поручику арестантских рот.

Ох, и лютовал Александр IV. Ведь только намедни, произносил Император речь на именинах брата Великого князя Михайла, в которой пожурил офицеров за излишнее пристрастие к дуэлям.

Нет, не запретил. Как можно запретить дворянам защищать свою честь? Всего лишь попенял, что офицеры слишком часто хватаются за пистолеты и шпаги по совершенно пустячному поводу… Который можно бы решить и более цивилизованным способом. Но ведь слово Государя, даже оброненное вскользь – равносильно приказу. А тут, уже на следующий день, прямое неповиновение.

Хорошо хоть выжил наглый купчишка. Повезло… Обоим. Купчишка отделался легким испугом. А излишне вспыльчивому поручику гвардии было высочайше рекомендовано отдохнуть. В родовом имении. И благодарить отца, который верой и правдой столько лет служит России и своему Императору.

Вообще-то, Александр IV, узнав что обошлось без смертоубийства, да и причину дуэли признав уважительной, к концу разноса значительно успокоился и вполне готов был вынести не слишком строгий вердикт. К тому же, Император слыл весьма суеверным и подсознательно благоволил к тезкам… Но горячая кровь Катакази, унаследованная от соплеменников Гомера, сыграла с молодым князем роковую роль.

Услышав о ссылке, поручик не сдержался и горестно воскликнул:

– В эту дыру?! Надолго?…

И услышал незамедлительный ответ.

– Пока не остынешь…

Вряд ли Государь подразумевал нечто большее, чем сказал. Но история знает немало примеров, когда добродушные шутки повелителей исполнялись ретивыми слугами всерьез. И совсем не шутейно!.. А у фразы: «пока не остынешь» – имеется весьма мрачный подтекст.

Больше трех месяцев миновало с того рокового дня, – а за весь срок ни единого уведомления или письма. Ни от друзей, ни от подруг, ни даже от кредиторов, коих у всякого уважающего себя дворянина и гвардейского офицера имеется не меньше дюжины. Словно молодой князь в самом деле скоропостижно скончался. Только жалование исправно перечислялось казначейством.

Нет, все же зря девку прогнал… Разогнал бы кровь и спал безмятежно. А так – промаялся до самого утра, терзая душу воспоминаниями о службе в столице, о высшем свете и сокрушаясь о загубленной молодости. Ломая голову, пытаясь сообразить: каким образом исправить случившееся? Чем вернуть себе высочайшее расположение и завоевать прощение Императора? Но, ничего путного итак и не придумал.

В общем, та еще ночка выдалась… Даже умывание ледяной, колодезной водой не принесло бодрости. Поэтому, чтобы успокоить нервы и обрести душевное равновесие князь прибег к проверенному годами способу: принялся чистить наган.

Конечно же, личное оружие и без напоминаний содержалось денщиком Сенькой в идеальном порядке, но когда сам разбираешь на части смертоносную машинку, а потом собираешь ее обратно – смысл бытия приобретает другой оттенок. Жизнь, вдруг, начинает радовать самыми незамысловатыми удовольствиями. Вернее, всего лишь тем, что она у тебя еще есть…

Выщелкнул барабан. Отсоединил нагнетающую камеру. Продул воздуховод. Проверил сопротивление пружины, плавно ли ходит спусковой крючок. Потом собрал и неспешно зарядил.

Взведя курок, тем самым поднимая давление в камере до рабочего, князь огляделся и навел револьвер на ворона, чистившего перья на соседней яблоне. Но, мудрая птица, едва лишь человек шевельнул дулом, тут же камнем упала вниз и раскрыла крылья почти у самой земли. Миг, и ворон исчез в глубине сада, словно и не было его здесь. Впрочем, чему удивляться, оказался бы менее расторопным, не жил бы триста лет.

Александр вздохнул, – тратить боеприпас впустую, на расстрел деревьев не позволяла армейская рачительность, – стравил давление в зарядной камере и повернул барабан пустой ячейкой напротив курка. Вообще-то еще не было случая, чтобы «сдутый» револьвер самопроизвольно выстрелил, но лишняя предосторожность никому не помешает. Да и положено…