Где это я?
На стуле рядом с кроватью сидит и что-то шьёт какая-то тётка в… чёрт знает в чём… и,.. твою ж танковую дивизию, да она же босиком.
Ну, босиком и босиком, что такого?
Да как-то… я такие ступни женщины видел только в детстве, когда гостил у бабушки в деревне – ноги женщины, которая ходит босиком с апреля по октябрь. Она по стерне может ходить босиком…
Тётка почувствовав, что на неё смотрят, подняла на меня глаза.
Это была женщина лет,.. я никогда не угадывал возраст женщин. Понимая, что передо мной сельская жительница, я бы ей дал лет 50.
Во взгляде женщины мелькнуло удивление, тут же радость, она вскликнула что-то типа – Ах, – и выбежала из комнаты, крича:
– Барин, барин опамятовался…
Твою ж танковую дивизию… это я что? Это я барин?
Слов нет, приятно проснуться так утречком под ласковый шёпот:
– Барин, кушать подано…
Но куда приятнее для меня было бы проснуться в собственной постели под противное кукареканье будильника мобильного телефона.
Стало быть, что?
А стало быть, парень, ты преставился и твою сущность куда-то вселенский разум зафиндюрил.
Зачем? Да может и незачем, может у вселенского разума есть свои физические законы и человеческая сущность, как часть вселенной, пусть микроскопическая, но часть, тоже вливается после физической смерти материального тела в общую энергетическую составляющую…
Нет, что-то в этой теории ещё сыровато… Ладно, потом подумаем.
Так, продолжим осмотр – лежу я на кровати, надо мной в углу какие-то иконы, да собственно я лежу под иконами. Умирать, что ли положили?
Болит, да, что болит? Ё,.. да ног я не чувствую…
Пытаюсь поднять правую руку, слабость, но поднять до лица удаётся. Рука тонкая, исхудалая и… не моя, но к этому почему-то я отношусь спокойно.
Так, дальше. Почему не чувствую ног? Пытаюсь поднять одеяло, вернее перину. И лежу на перине, и укрыт периной. Ткань какая-то… плотная… лён? Удаётся, с трудом, но удаётся откинуть эту гору. Подо мной тоже льняная простыня. На мне рубашка, ха, ночная? Я такие никогда не носил… из под рубахи торчат два неровных обрубка…