О н. Подожди! Не уходи. Дай я на тебя посмотрю!
О н а. Я понимаю, тебе труднее, чем мне. Потому что я уже в вечности, а ты еще на земле. Но знай, я была счастлива все эти дни! Ты должен это знать. За эти несколько дней я прожила такую же полную жизнь, как другие за несколько десятков лет!.. Когда жизнь измеряется минутами… Когда каждая минута вырастает до гигантских размеров… Каждое твое дыхание, каждый толчок твоего пульса!.. Вчера ты заснул, а я лежала рядом, и со мной был ты! Ты был со мной целые века, понимаешь? И мне казалось, что я никогда не билась головой об стенку и никогда не кричала от страха. Ты был со мной, и я думала, какая прекрасная эта жизнь.
И ты должен понять меня.
О н. Что понять? Боги, боясь нашей силы, снова рассекли нас пополам? Это я должен понять?
О н а. Да, в мифах боги разрубают людей, а в жизни?
О н. Как я могу забыть тебя, если ты это я?
О н а. Если ты будешь тыльной стороной ладони мыть лицо в текучей воде и шептать про себя… Не знаю!.. Наверное, это был сон. Его принес нам на своих крылышках мотылек. Что он только будет делать, тот мотылек? Он привык садиться на мою левую руку, когда, устав, мы отдыхали на тропинке у озера. Неужели ему больше никто не скажет, что он прекрасен, что на своих плюшевых крылышках он несет счастье?
О н. А если и мотылек не может существовать без твоей улыбки?
О н а. Дай мне, пожалуйста, чаю. Нет, воды. Холодной воды.
Не хочу. Невкусная.
О н. Ты просила холодной.
О н а. Да, а зачем занавешивают зеркала, когда кто-то умирает?
О н. Не знаю.
О н а. Ну да, я тоже знала и забыла… В машине мне стало вдруг так плохо! Они словно напомнили обо всем, и сразу стало плохо. Одежду можно сдать сиделкам, тело врачам… а душу? Душу свою кому мне сдать? Тебе? Я оставлю ее тебе. Ведь мы андрогины. А у андрогинного человека должно быть две души — мужская и женская.
О н. Ты обещала, что будешь вечно любить меня.
О н а. Я обещаю тебе все… Мне хочется для тебя что-то сделать. Я хочу сидеть рядом с тобой и смотреть на тебя. И вскакивать с места, если тебе что-то понадобится, и снова сидеть, и смотреть. Я хочу запомнить все это навсегда. Помнишь, как ты угощал меня, когда я пришла к тебе?
О н. Да.
О н а. Я еще больше полюбила тебя в ту минуту, когда ты дал мне чашку чая. А иллирийский «рислинг» помнишь? Бокал вина — это много, если пить по маленькому глотку… Я бы не хотела обронить ни песчинки из этой маленькой горсти, что у нас в руках. Мы будем пить вино и разговаривать. Тогда, помнишь, ты вдруг почувствовал, что я хочу пить, да? Ты дал мне воду раньше, чем я попросила.