– Через пятнадцать минут, сейчас должны объявить посадку.

Через несколько минут из динамиков вокзала мелодичный женский голос объявил посадку на экспресс до Софии.

– Пойдемте, – поднял нас Сергей.

Мы взяли себе места в двух смежных купе, выкупив их полностью, чтобы застраховаться от случайных попутчиков. Костя и Сергей остались в одном из них, соблюдая легенду о двух индейцах, отце и сыне, мы с Гавриловыми заняли второе купе. Стас и Маша сразу улеглись спать, мне не спалось и я устроился в кресле напротив входной двери купе.

Все, что случилось за последние дни, мелькало у меня перед глазами. На моих руках добавилось крови. Наверное, это никогда не кончится. Отобрав немало чужих жизней, я наконец понял ее цену. Раньше мне моя служба казалась романтичной, порой даже игрой. Но это было до того, как нас послали на первое задание по ликвидации. Выбросили на парашюте в горах. Двое суток мы со Стасом пробирались до позиции, которую наметили себе для стрельбы. Проникнув в горную деревню, мы должны были уничтожить лидера сепаратистов, местонахождение которого недавно стало известно нашей разведке. Он приехал домой, надежная охрана стояла по периметру. Авиация и артиллерия, как средства поражения, отменялись из–за слишком большого количества сопутствующих жертв. Поэтому послали снайперскую группу. С расстояния полутора километров более трех часов я наблюдал за домом. Видел семью своей цели, жену, троих ребятишек, охранников, прислугу, которые не догадывались, что за ними сейчас смотрит Смерть, калибра 12,7мм, ожидая свою жертву. День стал клониться к вечеру. Около четырех часов хозяин дома показался во внутреннем дворе, погладил собаку, огромного тибетского мастифа, начал говорить с кем–то из помощников. Выстрела с такого расстояния никто не услышал. Винтовочная пуля, пробив грудь и разорвав в клочки сердце, впилась в стену дома. Вокруг началась паника, охранники окружили бездыханное тело, над которым рыдала жена. Малыш, около двух лет возрастом, подбежал к матери, обнял ее и тело отца. Он что–то ей говорил, плакал и потом посмотрел в мою сторону. Прямо в прицел. Никогда не забуду его взгляд. В нем не было злобы или ненависти. На красивом детском лице была печать глубочайшей скорби и недоумения. Обиды, боли от утраты отца. Он как–будто умолял меня вернуть отобранную только что жизнь. Страшный взгляд. Я очень часто, закрывая глаза, вновь и вновь вижу его перед собой. Глаза ребенка сироты.

"Ни им, ни нам нет оправдания", – прошептал я едва слышно. Чья–то ладонь коснулась моего плеча. Я вздрогнул.

– С кем ты говоришь? – раздался сзади Машин голос.

– А, нет Марусь, ни с кем. Старые воспоминания нахлынули.

– А почему голос дрожит?

– Это очень грустные воспоминания, – мне не хотелось продолжать эту тему, – давай не будем об этом.

– Как скажешь.

– Тебе не спится, как и мне?

– Да, очень долго не могла уснуть. Смотрю, ты в кресле сидишь безмолвным стражем, – Маша села в кресло около меня.

– Кто–то же должен бдеть в нашей ситуации.

– Мне до сих пор кажется, что это сон и я вот–вот проснусь у себя в постели в Мурманске. Когда чью–то смерть показывают в новостях, то думаешь – это так далеко случилось, в другом городе, с чужими людьми… За эти два дня я увидела больше, чем за всю жизнь по телевизору.

– Ты молодец, отлично держишься. Скоро доберемся домой, отдадим файлы "Посейдона" компьютерщикам с конторы и все закончится. Ложись, отдохни немного. Стас меня скоро сменит.

– Мне не спится. Из головы не идут схемы этой адской машины, которые я увидела в "Орлином гнезде". Там все было очень сложно, мне очень хочется понять, как она работает. Ведь это колоссальный прорыв. Творение гения. С помощью этого изобретения можно решить продовольственные проблемы в масштабе всей планеты. Оросить любую пустыню. Голова кругом идет от возможностей, которые открываются перед человечеством.

– Не знаю насчет человечества, но злому гению это дает возможность шантажировать любое государство, в невиданных раньше масштабах.

– Тогда тем более важно понять как можно раньше, с чем мы имеем дело. Можно я попробую разгадать эту загадку, понять принцип работы, чем можно будет ее остановить в случае нужды. Я ученый, и, возможно, смогу раньше докопаться до истины и помочь людям из службы безопасности. Мы ведь не знаем, сколько времени уйдет на то, чтобы разобраться в этих восьми терабайтах информации. Моя помощь не повредит. Пожалуйста, можно я помогу, – проговорила моя собеседница и чуть не со слезами посмотрела на меня.

Она очень хотела быть полезной, врать Маша не умела, поэтому никак нельзя было усомниться в искренности ее желания помочь.