– Послушай-ка, а пахнет аппетитно, – объявил Себаштиану. Он открыл один из стенных деревянных шкафов и достал три рюмки. – Вы еще ничего не пили?
– Мы ждали тебя, – ответил Морантес. – Беа только что приехала. Подвинув бокал с вином Беатрис, он поднял свой и провозгласил тост: – За старую дружбу. За верных и добрых друзей.
Неожиданно наступила звенящая тишина. Это был любимый тост доньи Соль, жены Морантеса, и, сколько Себаштиану помнил, в их доме всегда пили за друзей.
– Эй, выше нос, я не хочу никому портить удовольствие, – поспешно добавил Морантес. – И как тебе огни большого города?
Себаштиану взял стул и сел напротив Беатрис.
– Нормально.
– Морантес мне говорил, что ты живешь в своем старом доме, – обронила она.
У нее были блестящие карие глаза, отливавшие янтарем. Себаштиану стало ясно, что Беатрис прекрасно осознавала, какое впечатление производит на мужчин. Он сделал над собой усилие, чтобы не отвести взгляд.
– Да, – подтвердил он. – В доме родителей на Олавиде. Вернее, это дом моей матери. Он хранит много давнишних воспоминаний.
– Не всегда приятных, как мне рассказывали.
– Какой такт, – буркнул агент спецслужбы. – Ей смело можно доверять секреты.
– Полно, ерунда. Речь всего лишь о прошлом, может, не самом счастливом.
– Ну вот и готово, – заявил Морантес, наклонившись к духовке.
Беатрис подошла к плите и, надев кухонные рукавицы, вытащила судака и водрузила блюдо на плетеный поднос.
– Идем в столовую, – распорядился хозяин.
– Я только помогла, – сказала Беатрис. – Накрывайте на стол сами, так как я решила, что сегодня у нас, женщин, выходной.
Морантес и Себаштиану покинули кухню, прихватив ужин и вино.
– Эй, Португалец, не распускай слюни, – с усмешкой посоветовал Морантес. – У меня в доме уже тысячу лет нет никаких слюнявчиков.
– Не понимаю, на что ты намекаешь, – пробормотал Себаштиану.
Он обвел взглядом комнату, служившую одновременно гостиной и столовой. Здесь было множество фотографий доньи Соль, Морантеса и их детей. Себаштиану приблизился к стеллажу и взял одну из них в рамке из альпаки.[43]