Они крались по коридору как самые настоящие заговорщики, едва заслышав чьи-либо шаги или шорох, прятались в нишах и укромных уголках, используя эти остановки для жадных поцелуев.

– Я так даже в молодости не поступал, – тихонько смеялся Филипп в очередной нише, жадно тиская девушку, как дорвавшийся до запретного нетерпеливый юнец.

– Какая-то ущербная у тебя была молодость.

– Ага, теперь вот приходится навёрстывать.

В том, что Нэйта вела к себе мужчину, не было ничего странного или запретного, все маги так поступали, но отчего-то именно такой путь казался единственно подходящим. Одновременно смеяться и целоваться неудобно, но что делать, если хотелось сразу и того, и другого.

В комнату Нэйты они ввалились со смехом, шумом и грохотом, наверняка перебудив тех, кто решил использовать ночь по прямому назначению, то есть, лёг спать. Едва закрылась дверь, мешающая одежда полетела в разные стороны.

– Нэйта! Моя Нэйта!

– Филипп!

И вновь тело к телу, душа к душе, магия к магии. Что может быть в мире важнее и естественнее.

***

Уснуть удалось лишь под утро. Гонг, призывающий к подъёму, прозвучал досадно рано. Самостоятельные маги не обязаны соблюдать режим школы, но ведь там Макар. Нэйта с сожалением попыталась выбраться из крепких объятий.

– Ты куда? – остановил её любимый сонный голос.

– Ещё вчера я обещала Макару провести с ним время, но не получилось. Я должна извиниться.

– Он в курсе, что ты была на задании, мало того, я лично рассказал ему и всем соседям по комнате сказку.

– Ты и сказку?

– Ну да, сказку. Про некроманта, который не слушал свою маму.

– А что, такая есть?

– Теперь есть, – сообщил Филипп и подтащил её к себе.

– Как-нибудь расскажешь.

– Обязательно! Как бедняга страдал! – он мученически возвёл глаза к потолку и, видимо, в качестве компенсации за перенесённые страдания, коснулся губами аппетитного плечика.