Я хочу того, чего не могу получить.

– Ты уже редактировал эти снимки сотни раз, – говорю я, снимая цыпленка с ультрасовременной плиты в нашей ультрасовременной кухне. Все это стало нашим подарком самим себе на Рождество два года назад. Вот какие вещи волнуют нас, когда нет детей. Но чего мне не суждено, так это хоть бы раз стереть с нержавеющей стали следы липких пальчиков.

Брант игнорирует мое замечание.

Я игнорирую боль от понимания того, что в его жизни я на втором месте – после работы.

Так было всегда. В какие-то годы лучше, в другие – хуже, но никогда не было так плохо, как в последние пару лет. Временами ловлю себя на том, что безрассудно ревную мужа к работе, словно к любовнице, дающей ему все, что он пожелает, и чувствую себя неадекватной и неуверенной в себе, хотя никогда такой не была.

Он говорит, что должен следовать своей музе.

Иногда этой музой бываю я.

Иногда нет.

Мне просто не хватает его внимания. Его присутствия здесь и сейчас. Я скучаю по его смеху. Его нежности. Его обожанию. По всем его лучшим чертам, тем, что я любила самозабвенно, не задавая вопросов.

Я скучаю по нам.

Наполнив тарелки, несу обед на стол и сажусь возле него. Брант с явной неохотой закрывает ноутбук и убирает в сторону.

– Извини, Ник. – Его рука тянется к моей, наши глаза встречаются, и он произносит: – Выставка в «Беллхаусе» – одна из величайших удач, и она превратила меня в эгоистичного осла.

Он подносит мою руку к своим губам, и мы смотрим в глаза друг другу.

Я купаюсь в этом неожиданном признании, кутаю в него, как в теплое одеяло, свое израненное эго. Он понимает. Впервые за долгие годы он наконец понимает.

– Представить себе не могу, какой груз давит тебе на плечи, – отвечаю я, как всегда – сочувствующий партнер. – Просто скажи, чем я могу помочь, ладно?

Полагаю, за эти годы я вырастила собственного монстра, всегда готового поддержать и понять, не задавая лишних вопросов, но так вы и поступаете, когда любите кого-то, когда обещали посвятить ему всю свою жизнь, что бы ни случилось.

Его счастье – мое, и наоборот.

Или, по крайней мере, так было – наоборот.

Брант выпускает мою ладонь и достает вилку из складок салфетки.

– Значит, про это дело с усыновлением…