– Расскажите, что произошло.

Бекан потер ладонью лицо, и я подумала, замечают ли остальные, что этот человек едва владеет собой. Прошло всего две луны с тех пор, как его единственная дочь Вера умерла от лихорадки. И казалось, что каждый день с тех пор приносил ему все больше неприятностей.

Вигдис вскинул голову.

– Тридцать воинов, включая меня и Сив. Мы захватили Льйос под покровом ночи.

Предводительница деревни Сторменска встала рядом с ним, засунув большие пальцы за жилет.

– По меньшей мере сорок погибших, и, судя по всему, это воины из клана Надир, – она говорила осторожно, обдумывая каждое слово. Еще пять лет назад эти слова стоили бы ей жизни. Но сейчас предводителей деревень сплотила идея, что необходимо противостоять угрозе с востока, и потому положение главы клана Свелл становилось все более шатким.

– Сейчас они наверняка собирают своих воинов. – Джоррунд приблизился к Бекану, протянув к нему стиснутые ладони.

– Пускай, – Вигдис пожирал брата глазами, – мы сделаем то, что уже давно должны были сделать.

– Ты присягал на верность мне, Вигдис.

– Я присягал на верность клану Свелл, – поправил он его, – прошло больше десяти лет с тех пор, как Аска и Рики прекратили кровную вражду и объединились, став народом Надир. Впервые за долгое время мы превратились в самый могущественный клан на материке. И если мы хотим занять достойное место под солнцем, то должны бороться за это.

Молчание, последовавшее за его словами, стало доказательством, что даже самые преданные воины Бекана согласились с этим, и глава клана, похоже, понял это, медленно оглядывая собравшихся в зале.

– У войны слишком высокая цена, – предупредил он.

– Но, возможно, мы должны ее заплатить. – Джоррунд придвинулся ближе к нему, и я знала, что он думает о том же, о чем и я. Удача оказалась не на стороне Бекана. Или он согласится вторгнуться на территорию Надир, или рискует потерять расположение собственных людей.

Остальные одобрительно заворчали, и глаза Бекана, наконец, отыскали меня в неярком свете комнаты.

– Сейчас мы это и выясним.

Джоррунд сдержанно кивнул мне и, отвернувшись, снял со стены корзину. Я вышла на свет, чувствуя, как глаза предводителей деревень шарят по темным узорам на моей коже. Они отодвигались в стороны, стараясь ненароком не задеть меня, и я достала из корзины шкуру, а Джоррунд принялся едва слышно бормотать раскатистую молитву.

– Ты рискуешь навлечь на нас гнев Эйдис, оставив здесь это существо, – пробормотал Вигдис.

Брат вождя был единственным, кто осмелился произнести то, о чем другие лишь думали. Дочь Бекана, Вера, умерла из-за меня. Когда Джоррунд привел меня в Лиеру, многие говорили, что Бекан дорого заплатит за то, что оставил меня в живых. В то утро, когда у Веры началась лихорадка, люди шептались, что расплата настигла его. Прядильщики вырезали ее судьбу на стволе дерева Урдра, но именно я раскладывала руны.

Джоррунд не обратил внимания на Вигдиса, бросив пучок сухой полыни в огонь, и едкий дым заволок комнату, и на мгновение мне показалось, что я могу исчезнуть. Люди из клана Свелл уже не в первый раз отзывались обо мне как о проклятье, и я знала, что не в последний. Ни для кого не было секретом, откуда я появилась и кем на самом деле была.

Вцепившись в кожаный шнурок, висевший у меня на шее, я вытащила мешочек с рунами из-под рубашки. Я не раскладывала руны с той ночи, как умерла Вера, и при воспоминании об этом мои ладони покрылись липким потом и все внутри противно сжалось. Я осторожно раскрыла мешочек, и руны высыпались на мою ладонь. Отблески огня отражались на их гладкой черной поверхности, на которой были вырезаны священные символы. Язык Прядильщиков. Обрывки будущего, ожидавшие своего предсказания.