— И то, — Соглашаюсь с ним, не без труда укрощая азартность, — чуть не весь двор наловили, будя!

Назад пошли через Торговую, так полпути почти напрямки получается, ну а дальше и проулочками можно по светлышку. Рано ещё совсем! Девяти утра нет, а мы уже назад идём. Хотя и встали ранёшенько, так што вот!

Мы с Санькой, штоб в рыбе не замараться и не доставлять потом тёте Песе хлопот с нашей стиркой, кукан на палку удилищную подвесили, да и вдвоём на плечах несём. Только низ куканный туды-сюды болтается, по босым ногам, аккурат пониже закатанных штанин.

Ёсик с Лёвкой наперебой рассказывают за Торговую улицу — што где, и вообще как.

— Высшие женские курсы, — Мотнул головой Ёсик в сторону здания, куда как раз подходили барышни и подъезжали екипажи, — Такие, я тебе скажу, невесты!

Почти тут же раздался визг, и барышни начали разбегаться. Из екипажа, стоявшего поперёд всех, выскочили двое в полумасках, и схватили какую-то отчаянно брыкающуюся девицу. Третий из них в ето же время, с силой дёргая за уздцы, вывел на середину дороги два екипажа, напрочь перегородив её с одной стороны, да застрелил животин из большущево револьвера.

Стрельба, визги, ржание бьющихся в конвульсиях лошадей и треск ломающихся екипажей!

Откуда-то из магазинов выскочил молодой человек, по виду конторщик из небогатых, и стал стрелять в сторону похитителей, встав в дуельной позе, и даже одну руку за спину заложил!

За стрельбой мы наблюдали уже с земли, на которой я распластал Лёвку, а Санька, чуть с запозданием, дёрнул вниз вставшево с открытым ртом Ёсика. Близнецы отчаянно ругались на идише за отсутствие оружия, но не геройствовали за чужих людей, а мирно лежали на мостовой.

К конторщику тем временем присоединилось ещё несколько людей — не только сзаду, но и спереду, и стрельба началась вовсе уж заполошная и бестолковая. Хлопки выстрелов, визг барышень и цвирканье рикошетящих пуль по камням. Жуть! Жуткая жуть, вот ей-ей!

Перестрелка тем временем набирала обороты, и у троих бандитов нашлись сообщники. Они, наверное, на всякий случай были, а тут такое дело пошло, што не за барышню думать надо, а за своих дружков-подельников!

Я тока отползать задумал назад, как слышу — топочут сзади. Оборачиваюсь — дверь на меня бежит. На ножках! И красный крест на двери етой намалёван. Напугался! Чуть не сильней стрельбы етой чортовой!

А дверь такая — бух около меня! И из-за неё мужик выглядывает чернявый. Из южан таких, у которых возраст не разберёшь — то ли двадцать пять ещё, но заматерел так рано, то ли сорок уже, просто сохранился здоровски.

За ногу к себе подтянул, как лягушку, прижал, и задом пятится к магазинам. Вкинул в магазин, и заново, теперь уже за Лёвкой. Минуты через две все в безопасности стали, в здании-то.

Приказчик бледный, но решительный такой, у двери с дробовиком коротким сидит, и на роже прям написано, што вот не подходи! Суровый такой дядька, даром што одна нога деревянная. Этот могёт!

Я успокоился сразу, и глазами вокруг. Магазин писчебумажных принадлежностей, я здесь уже покупал всяко-разное.

— О! — И к сборнику гитарному ноги меня сами подняли.

— Почём? — Спрашиваю.

— Тридцать две копеечки, — Ответил приказчик, чуть покосившись одним глазом.

— Заве… ну то есть как закончится, тогда да!