— Ага, Молотков, тебя-то мы и ждем!
— Глаза… — прошептала полузадавленная в толпе Гайкина. — Смотри, что у него с лицом, не ходи!
Молотков и рад бы был не ходить, но сбежать не получалось. Сверху напирали шестые и седьмые классы, сорванные с занятий на третьем этаже. Вдобавок Нина Петровна тоже услышала директора и сама подвела Егора к бывшему начальству.
— Что ж, Молотков, ты герой, — сказал Николай Сергеевич и по-взрослому пожал ученику руку. — Очень жаль, что мы не можем показать тебя по телевизору или наградить через газету.
— По телевизору? — пролепетал Егор. — Это как? За что?
Николай Сергеевич прямо-таки лучился радостью, но выглядел и пах как бомж. Даже «классная» Нина Петровна примолкла и отступила назад. Белая рубашка на бывшем директоре посерела от грязи, от галстука осталась половина, карманы пиджака были вырваны «с мясом». Его зрачки потемнели, будто сливы, и увеличились в размерах, совсем вытеснив белки. Во все стороны из глаз тянулись и пульсировали под кожей нити сосудов, как тонкие черви. Сосуды ползли из глаз директора, совсем как у сержанта Затвора! Егор вздрогнул, но догадался — это не глаза директора потемнели, просто на них были надеты блестящие темно-серые линзы. Похожие линзы носила мама Егора, но ей их выписал врач, как и положено, прозрачные.
— За что тебя награждать? Ха-ха, за отвагу! — Директор продолжал трясти мальчику руку, так что Егор весь начал вздрагивать и подпрыгивать. — К сожалению, нам не удалось задержать хулигана, который притворился учителем. Он сбежал, ха-ха-ха, но не успел ничего украсть и никого обидеть. Поэтому нам лучше об этом никому не рассказывать. Все равно нам не поверят, ха-ха-ха… Кстати, хочешь ватрушку?
Молотков посмотрел на Нину Петровну. Та уставилась на бывшего начальника, разинув рот. Похоже, она совсем запуталась в происходящем. Егор поискал в толпе Леру Гайкину, но соседку по парте увлекла за собой толпа.
Тут к Егору наклонилась тетя Тамара и сунула под нос огромную вилку с наколотой на нее ватрушкой. Егор привык, что школьная буфетчица всегда самая чистоплотная, в идеальном белом фартуке и колпаке. Но сегодня утром тетя Тамара выглядела как атаманша разбойников. Она вся перемазалась мукой, маслом и сажей, волосы торчали в разные стороны, а бледные губы застыли в кривой усмешке. Ее глаза тоже скрывались под серыми линзами, но тонкие червячки из линз еще не успели прорасти под кожу щек.
— Я… я понимаю, спасибо, — пробормотал Егор, опасливо наблюдая за двурогой вилкой. — Я никому рассказывать и не собирался.
И угостился ватрушкой.
— Вот и прекрасно, вот и договорились, — оживился Николай Сергеевич. — А теперь идите в спортзал. Вам проверят зрение.
И тут на всю громкость заработало школьное радио. Через громкоговорители стали передавать веселую музыку. Многие ребята обрадовались, захлопали в ладоши, кто-то даже стал танцевать. Нина Петровна схватила Егора за руку и побежала догонять свой класс. По пути Молотков незаметно выкинул грязную ватрушку.
— Что же это творится? — бормотала учительница. — Какое-то безумие…
Дальше Молотков не расслышал, потому что его захлестнул человеческий водоворот. В спортивный зал вели две широкие двери, и обе были распахнуты настежь. В ближайшую дверь толпа вливалась, а из дальней выкатывалась обратно. Между двумя дверьми плотным строем стояли рослые одиннадцатиклассники, а с ними физичка, географичка и рослый учитель труда. Учитель труда, обычно хмурый и строгий, приплясывал на месте, отбивая чечетку босыми ногами! Географичка, пожилая серьезная дама, хихикала и размахивала платочком. Музыка ревела все громче, из зала доносились чьи-то призывы, усиленные микрофоном.
Разглядев глаза трудовика, Егор сразу понял, что учителя тоже попались.
Как директор.
Как завуч.
«Завтра в вашем городишке начнется большое веселье». Кажется, именно это посулил ночью сержант Затвор или как его там?
— Всем учителям срочно привести свои классы в спортзал! — противным голосом Нестора Альбертовича прорычало школьное радио. — Мальчикам 11-го «А», команда «Шурупы», проверить кабинеты на четвертом этажа! Команда «Рубанки» — проверить мужские туалеты!