– Неужели ты что-то чувствуешь?

Она проглотила и подняла на него глаза:

– Я уже скучаю по Хань Фэй-цзы, хотя прошло каких-то два дня. – Она слегка улыбнулась. – Я знала человека великой мудрости и благородства. Он считал мое общество заслуживающим внимания. То, что я утомляю тебя, меня вполне устраивает.

Питер притворился, будто плескает на себя воду:

– Ой, пожар, я горю, больно как, невыносимо, сейчас помру! Жестокая женщина! У тебя дыхание дракона! Ты убиваешь словами!

– Только марионетки могут бравировать своими ниточками, – парировала Ванму.

– Уж лучше болтаться на этих ниточках, чем быть связанным по рукам и ногам, – ответил Питер.

– О, как, наверное, любят меня боги! Я стала спутницей человека, который играючи жонглирует словами.

– Ага, тогда как мне боги дали в спутницы девушку, у которой нет груди.

Собравшись с силами, она выдавила натянутую улыбку, притворяясь, что поняла его шутку.

– По-моему, ты говорил, что грудь у меня есть, просто она маленькая.

Улыбку, сияющую на его физиономии, как стерло.

– Извини, – мягко произнес он. – Я обидел тебя.

– Нет, не думаю. Скажу тебе позже, хорошо выспавшись.

– Я думал, мы просто пикируемся, – оправдывался Питер. – Обмениваемся шутливыми подначками.

– Так оно и было, – кивнула Ванму. – Только я говорила искренне.

– Тогда я тоже обиделся, – скорчил гримасу Питер.

– Ты не знаешь, что такое боль, – ответила Ванму. – Ты опять смеешься надо мной.

Питер резко отодвинул в сторону тарелку и встал:

– Увидимся дома. Надеюсь, ты найдешь дорогу обратно?