Глава 7

Кеннет Блендуэлл провел Соню через полутемный холл к скользящей двери, плавным движением открыл ее и пригласил девушку в гостиную, освещенную только теми немногими лучами солнца, которым удавалось проникнуть под полуспущенные гардины тяжелого синего бархата, и странными голубоватыми отсветами экрана черно-белого телевизора. На первый взгляд единственным признаком жизни в этой комнате было то, что творилось на экране: движения актеров, смены ракурса, тонкие голоса и мелодраматичная закадровая музыка, приближавшаяся и отдалявшаяся, как морская волна.

– Бабушка, дедушка, я привел гостью.

Звук телевизора сделался тише, хотя и не умолк совсем, как будто в ответ на замечание Кеннета кто-то дотянулся до пульта дистанционного управления.

– Это Соня Картер, – добавил он.

– Красивое имя. – Голос был женский, тонкий и почти неслышный, чуть громче шепота.

– Спасибо, – ответила девушка.

К этому времени она уже успела заметить пожилую пару. Они сидели в двух чудовищно огромных креслах примерно в десяти футах от телевизора, ноги лежали на оттоманках, тут же находились столики для всяких мелочей, на которых были сервированы коктейли. Казалось, что эти гротескные фигуры приросли к своему месту и не двигались уже многие годы, что им суждено оставаться здесь даже после смерти, истлеть и превратиться в прах, но не покинуть излюбленной комнаты во веки веков.

– Подведи ее поближе! – проворчал Уолтер Блендуэлл. Голос старика был настолько же резок, насколько мягок голос его жены. – Давай-ка посмотрим, что за молодую леди ты сюда привел.

Хотя, по-видимому, это должно было выглядеть добродушным замечанием, каждое слово звучало нетерпеливой командой монарха, начисто лишенного чувства юмора. Соня подумала, что этот старик ей совсем, совсем не нравится. Ей хотелось уйти отсюда, вернуться под сень пальм, к ласковому шороху моря и крикам птиц, подальше от странного дома и еще более странных его обитателей. Только чувство приличия удерживало девушку от немедленного желания сбежать.

– Ну что ж, хорошенькая леди, – сказал Уолтер.

– Спасибо.

Старикам было уже за семьдесят, и годы истощили их; лица так густо покрывали морщины, что Соне они показались фигурками из цветной бумаги, которые сжали в кулаке и затем неуклюже расправили. Синий свет телеэкрана ничуть не прибавлял им молодости – напротив, неестественное освещение придавало им сходство с замороженными, укрытыми стужей телами.

Кеннет принес два кресла, и Соня с благодарностью села в одно из них. В синем свете, обволакивающем и ее, она сама себе казалась одной из героинь старого кинофильма.

– Скажи Хетти, что мы хотим еще прохладительного, – произнесла Линда Блендуэлл.

– Хорошо, – ответил Кеннет.