- Вот именно.
Переезд из фойе в отремонтированное помещение произошел вскоре после отъезда расписания на площадку "Дельта". Теперь в крохотной комнатушке ютились не пятнадцать, а всего тринадцать человек плюс переселенный туда же отдел кадров полным составом, на чье место Элла Эдуардовна, потребовав у папы собственный отдельный кабинет, выселила своих помощниц, Тину и Ладу. Папа не возражал, а возражения остальных игнорировались.
- И что же мы будем делать? - тяжело вздохнула Марион, присаживаясь на подоконник, где обычно решались все наиболее важные вопросы. Подоконник обломился. Марион, с трудом удержавшись на ногах, выругалась заковыристее, чем во времена своей бурной юности, когда дракон случайным взмахом хвоста испортил ей прическу.
- Не знаю, что будете делать Вы, а я наконец-то исполню свою давнюю мечту - отравлю тут всех к чертовой бабушке! - заявил профессор с диким огоньком завзятого пакостника в глазах.
- Хьюго, Вы с ума сошли! Нам только трупов не хватало в дополнение ко всем проблемам!
- А кто говорит о трупах, профессор? - на лице Шеллермана расплылась улыбка. - Старое доброе расстройство желудка еще никому не повредило!
- Покараульте, Марион! - бросил коллеге Шеллерман, дождавшись заветного момента, когда Тоня выйдет из приемной разносить утреннюю почту, и скользнул в комнату. Убедившись, что там пусто, он быстро открыл чайник и высыпал туда щепоть рыжего порошка. Порошок зашипел и бесследно растворился в мутной воде из местного водопровода. С чувством глубокого удовлетворения Хьюго закрыл крышку и быстро покинул помещение. У самого порога он увидел профессора МакДугл, о чем-то вопрошавшую секретаря. Заметив его, она быстро свернула разговор и позволила девушке пройти.
- Надеюсь, все действительно обойдется без несчастных случаев, профессор? - укоризненно спросила она.
- Обойдется, не переживайте, - хмыкнул в ответ Хьюго; сейчас он здорово напоминал подростка, провернувшего удачную шалость и при этом не пойманного. - Минут через десять директор будет пить чай, а там и остальные соберутся.
- И как Вам не стыдно? - МакДугл покачала головой, отлично понимая, что ее увещевания бессмысленны.
- Ни капельки! Они все так мне надоели, что пусть спасибо скажут, что я не использовал яд посильнее!
План Мастера-Целителя удался лишь отчасти. Никто из сотрудников не проявлял ни малейших симптомов отравления - ни через полчаса после чая, ни позже. Лишь одна из сотрудниц пожаловалась на изжогу - но такие жалобы от нее слышали каждый день, так что и внимания на нее не обратили. Зато директор уже через пять минут после чаепития спешно отбыл домой, о чем никто не пожалел.
- Не понимаю, в чем дело? - пробурчал Шеллерман, отпихнув надоевшие бумажки и бросив взгляд на профессора МакДугл. - Средство проверенное, чай пили все, а подействовало только на директора. Почему, не понимаю?
- А я, кажется, понимаю, - сообщила ему Марион. Она достала из ящика стола небольшой сверток и аккуратно развернула, стараясь не прикасаться к содержимому. В свертке обнаружился подсохший шоколадный пряник из тех, что продавались в ларьке через дорогу. - Взгляните на это при помощи магии, - посоветовала она, опуская пряник на стол.
Шеллерман достал палочку, сотворил заклинание "Сквозь стенку вижу!" и ахнул:
- Чтоб мне пропасть! Да ведь это не то, что есть, - в руки брать опасно!
- Вот-вот, - согласно кивнула профессор МакДугл, заворачивая злополучный пряник в бумагу и пряча обратно в стол. - А они это едят. Каждый день, между прочим, потому что больше здесь купить нечего. Думаю, их желудкам, закаленным подобной пищей, и более серьезные яды не страшны!
От очередного очень важного документа Шеллермана отвлек необычный шум: пронзительные детские вопли. Профессор продолжал напряженно прислушиваться, когда в коридоре на пол что-то грохнуло и раздался обиженный рев. "Опять какая-нибудь студентка приволокла с собой своих сопляков, - раздраженно подумал профессор и рывком отодвинулся от стола, - как та ненормальная, с факультета психомагии, которая таскала своего трехмесячного отпрыска даже на экзамены!"
Он поднялся и вышел в коридор, намереваясь высказать нерадивой мамаше, не следящей за своими чадами. То, что он увидел, потрясло даже его богатое воображение: семеро девчонок разного возраста, мал мала меньше, безобразничали в свое удовольствие. Двое старших - одна лет семи, вторая - на год или полтора младше - увлеченно рисовали фломастерами на расписании, споря по ходу творчества - пририсовывать коняшке зеленую гриву или оранжевую. Близняшки лет четырех с визгом гонялись друг за другом с громадными надувными молотками; яркие, в красную и синюю полоску молотки были больше, чем их счастливые обладательницы. Трехлетняя малявка сосредоточенно ковыряла совочком кучку земли, высыпавшуюся из опрокинутого цветочного горшка, и ссыпала землю в кармашки передника своей двухлетней сестренки. Самая маленькая, которой не было еще и года, сидела в коляске посередине коридора и от души верещала - просто так, для порядка. Мамаш этих шумных чад поблизости не наблюдалось. Шеллерман растерянно озирался, пытаясь сообразить, что делать и где искать родителей юных беспризорниц.
- Господи, опять детсад! - тяжело вздохнула за его спиной Саша, появившаяся на шум из кабинета. - Просто караул!