— Давай иди вниз, я послежу за ними. Если выберешься оттуда целой, встречаемся здесь. Если нет, я сам спущусь и соберу твои клочки.
Девушка ослабила тетиву. Равнодушным голосом она сказала:
— Я рада, что вы повели себя разумно. Мои стрелы очень трудно вынимать из тела. Не бойтесь за меня и следите, чтобы ваша труба не блеснула на солнце. — Она улыбнулась Бонду короткой, жалкой и вместе с тем самодовольной улыбкой женщины, за которой осталось последнее слово, повернулась и пошла вниз между деревьями.
Бонд следил за гибкой темно-зеленой фигуркой, пока она не пропала из виду. Затем он нетерпеливо подобрал подзорную трубу и вернулся на свой наблюдательный пункт. Пропади она пропадом! Нужно выбросить из головы эту сумасбродку и сосредоточиться на работе. Правильно ли он поступил? Ведь теперь он связан обещанием ждать, прежде чем она выстрелит первой. Это никуда не годилось. Но, если он выстрелит раньше нее, трудно представить, что может натворить эта неуправляемая идиотка. На мгновение Бонд сладостно представил, что он сделает с ней после того, как все закончится, но в этот момент у дома началась какая-то суета, и он, отбросив мстительные мысли, приник к подзорной трубе.
Служанки убирали со стола. Девушек и охранников нигде не было видно, а фон Гаммерштейн, подложив под спину подушки, лежал на садовом диване, читая газету. Время от времени он отрывался от нее, комментируя прочитанное майору Гонзалесу, который сидел верхом на металлическом садовом стульчике у него в ногах. Гонзалес курил сигару и периодически сплевывал табачные крошки на землю, деликатно загораживая ладонью рот. Бонд не мог разобрать слов фон Гаммерштейна, но говорил тот по-английски. Гонзалес отвечал ему тоже по-английски. Бонд мельком взглянул на часы. Было половина одиннадцатого. Так как сцена показалась ему малообещающей, он присел спиной к дереву и приступил к тщательному осмотру "сэвиджа". И опять он непроизвольно подумал о том, что сделает вскоре с помощью винтовки.
Джеймс Бонд не любил охоту на людей. Всю дорогу из Англии он был вынужден напоминать самому себе, что это за люди. Они зверски расправились с пожилой четой Хавло-ков. Фон Гаммерштейн и исполнители его воли уже давно потеряли человеческий облик. Множество людей по всему миру, как эта девушка, были бы рады раздавить гадину из чувства личной мести. Но для Бонда дело обстояло иначе: у него нет личных мотивов против них, это просто его работа, как, например, работа служащего отдела по борьбе с сельскохозяйственными вредителями заключается в уничтожении крыс. Джеймс Бонд был государственным палачом, защищающим по приказу
Треск автоматной очереди подбросил Бонда на ноги. Прежде чем "сэвидж" уперся прикладом ему в плечо, найдя цель, раздалась вторая очередь. Когда оглушительный грохот стих, из долины послышался смех и хлопки в ладоши. Зимородок, комок серо-голубых перьев, упал на лужайку и затрепетал в агонии. Фон Гаммерштейн, с еще дымящимся автоматом в руках, подошел к птахе, наступил на нее босой пяткой и всей тушей резко повернулся на месте. Под громкий смех и раболепные аплодисменты он вытер кровь на ступне о траву рядом с плоской кучкой перьев и, растянув красные губы в плотоядной ухмылке, что-то произнес. Бонд расслышал только слова "классный выстрел". Фон Гаммерштейн передал автомат одному из охранников и вытер потные ладони о свои жирные бока. Он что-то резко приказал двум женщинам, и те стремглав бросились в дом. Затем фон Гаммерштейн повернулся и, сопровождаемый телохранителями, засеменил вниз по лужайке к озеру. Теперь девушки бегом возвращались из дома, каждая из них несла по пустой бутылке из-под шампанского. Болтая и пересмеиваясь, они вприпрыжку догоняли мужчин.
Бонд сделал последние приготовления. Он приладил оптический прицел к винтовке, поставил визир на 300 ярдов, отыскал на стволе клена выступ для левой руки и, плотно опершись плечом о ствол, осмотрел через прицел группу людей у озера. Затем, расслабив левую руку, он стал наблюдать за ними поверх прицела.
Намечалось нечто вроде состязания в стрельбе между двумя охранниками. Они сменили обоймы в своих автоматах и по приказу Гонзалеса поднялись на каменную дамбу, где встали футах в двадцати друг от друга по разные стороны прыжкового трамплина. Они Стояли спиной к озеру, держа оружие на изготовку.
Фон Гаммерштейн подошел к кромке берега; в каждой руке у него покачивалось по бутылке. Женщины за его спиной зажали уши руками. От озера доносился смех, возбужденный испанский говор. Через прицел Бонд видел напряженные, ожидающие лица телохранителей.
Фон Гаммерштейн пролаял приказ, и сразу наступила тишина. Он отвел обе руки назад и стал считать:
На счет "tres" бутылки взлетели высоко над озером.
Охранники повернулись, как марионетки, с автоматами, прижатыми к бедрам. В момент, когда они заканчивали поворот, раздались выстрелы. Отразившись от воды, рев автоматных очередей взорвал покой гор. Суматошно крича, с деревьев взлетели птицы, несколько мелких веточек, срезанных пулями, забарабанили по зеркалу озера. Левая бутылка рассыпалась в пыль; правая, задетая лишь одной пулей, развалилась надвое секундой позже. Осколки шлепнулись на середину озера и с бульканьем утонули. Стрелок слева выиграл. Клубы порохового дыма над ними слились и, отнесенные ветерком, рассеялись над лужайкой. Горное эхо продолжало мягко рокотать в наступившей тишине. Охранники спустились с дамбы на траву: передний шел со сдерживаемой хитрой улыбкой, последний выглядел мрачно. Фон Гаммерштейн кивком подозвал двух девушек. Они подошли с явной неохотой, волоча ноги по траве и надувшись. Фон Гаммерштейн спросил что-то у победителя. Тот кивнул на женщину слева. Она угрюмо посмотрела на него исподлобья. Гонзалес и фон Гаммерштейн расхохотались. Последний шлепнул девушку, как кобылу, и произнес несколько слов. Бонд разобрал только:
Теперь немец подошел к трамплину, прошел по доске до края и встал здесь, смотря вниз, в воду. Бонд плотнее уперся плечом в приклад "сэвиджа" и поднял предохранитель. Его глаза превратились в безжалостные щелки. Сейчас в любую секунду можно было ждать развязки. Палец Бонда лег на предохранительную скобу курка. Какого черта она медлит?
Наконец фон Гаммерштейн решился. Он слегка согнул колени и отвел руки назад. Легкий порыв ветра сморщил рябью зеркало озера. Бонд через прицел видел, как он шевелит густые щетинистые волосы на лопатке фон Гаммерштейна. Руки немца пошли вперед, тело выпрямилось, а ноги еще долю секунды оставались на доске. И в это мгновение что-то серебряной молнией вспыхнуло у него на спине, и тут же тело фон Гаммерштейна разрезало поверхность воды в ловком прыжке.
Гонзалес вскочил на ноги, неуверенно вглядываясь в пену, поднятую нырнувшим. Он открыл рот, но пока молчал, выжидая. Вероятно, он сомневался, видел ли он что-то вообще или ему только померещилось. Телохранители вели себя более решительно: они как по команде присели, зыркая то на Гонзалеса в ожидании приказа, то на деревья за плотиной.
Вода под трамплином успокоилась, медленные круги разошлись по всему озеру. Фон Гаммерштейн нырнул глубоко.
У Бонда пересохло во рту. Он облизнул губы и через прицел стал обыскивать поверхность озера. Сначала он увидел розовый отсвет в глубине. Затем розовое пятно, покачиваясь, медленно всплыло из пучины. Фон Гаммерштейн, чуть шевелясь, как живой, лежал вниз головой на поверхности воды. Из-под его левой лопатки торчало около фута стали, солнечные зайчики отражались от алюминиевого оперения стрелы.
Майор Гонзалес отчаянно завизжал, и два автомата, взревев, изрыгнули пламя. Бонд слышал треск поломанных веток и шлепки пуль о стволы деревьев ниже по склону. "Сэвидж" дернулся, толкнув его в плечо, и автоматчик справа медленно повалился ничком. Другой бежал к озеру, стреляя короткими очередями от бедра. Бонд выстрелил в него, промахнулся, выстрелил еще раз. Ноги охранника подогнулись, но инерция по-прежнему тянула его вперед. Он обрушился в воду. Конвульсивно сжатый палец мертвеца продолжал давить на курок, и его автомат упрямо посылал струю пуль вверх, в голубое небо, пока от воды не заклинило механизм.
Секунды, потраченные Бондом на дополнительный выстрел, позволили майору Гонзалесу залечь за трупом первого телохранителя и начать обстрел клена из автомата убитого. Заметил ли он Бонда либо просто стрелял на вспышки "сэвиджа", но делал он это мастерски. Пули с чмоканьем вонзались в ствол дерева, щепки летели прямо в лицо Бонду. Джеймс Бонд выстрелил еще два раза, тело охранника дважды дернулось. Слишком низко! Перезарядив магазин, Бонд снова прицелился, но в этот момент срезанная пулей ветка упала сверху на ствол карабина. Пока он сбросил ее, майор Гонзалес уже бежал по траве к спасительному островку металлической садовой мебели на лужайке. Два выстрела Бонда навскидку взметнули комья земли у него из-под ног. Опрокинув широкий стол набок, Гонзалес нырнул за него. Из-за надежного укрытия его стрельба стала точнее. Он бил очередями, высовываясь то с одной стороны стола, то с другой. Автоматный свинец терзал клен все чаще и чаще, тогда как одиночные пули Бонда лязгали по белому чугуну столешницы и выли над лужайкой. Оптический прицел не позволял быстро переводить огонь с одного края стола на другой. К тому же Гонзалес был хитер, трудно было предугадать, с какой стороны он выглянет в очередной раз. Вновь и вновь его пули врезались в ствол у самого лица Бонда и свистели над головой. Бонд нырком бросился вправо и побежал вниз по склону. Он собирался выскочить на лужайку и обстрелять Гонзалеса с тыла. Но еще на бегу Бонд увидел, как майор выскочил из-за стола и, петляя, бросился через плотину к лесу. Вероятно, он тоже решил покончить с патовым положением и, прячась за деревьями, подняться выше невидимого стрелка.