Очнувшийся пожилой, даже скорее старый, ближе к семидесяти годкам, зек это отлично понимал и тем не менее сверлил меня напряжённым взглядом. Сразу было видно, что несмотря на возраст это человек-кремень. Самым правильным решением было бы пристрелить его, чтобы не навести на моё лежбище поисковый отряд ФСИН, да и ему по-любому лучше, чем зверьё сожрёт. Ствол автомата в моих руках ненавязчиво перемещался в сторону незнакомца, но что-то меня удерживало. Видимо, железная воля, читавшаяся в глазах несломленного беглеца.
— Стреляй уже! — жёстко приказал он. — Не хочу, чтобы зверьё меня живого сожрало. Не по-людски это, — помолчав добавил он и потерял сознание.
Вот так и познакомился я со старым вором в законе Дядей Ваней или в миру Иваном Тимофеевичем Трубачёвым. Трое суток пёр я на себе нового знакомого до моего лежбища и когда мы добрались до избушки, был тот уже скорее мёртв, чем жив. Хотя пули и прошли навылет, но без квалифицированной врачебной помощи шансов у раненого зека почти не было. Однако, благодаря спецназовской выучке, именно к оказанию первой помощи раненным я был подготовлен неплохо. Скажем так не на уровне полевого хирурга, но уж на уровне фельдшера точно. Но главным фактором, позволившим сохранить Дяде Ване жизнь, стали походные аптечки китайского спецназа, предусмотрительно захваченные мной из приготовленных на случай боевых действияй схронов. Имевшийся в них ассортимент медикаментов и спецпрепаратов и удивительная для столь пожилого возраста жизнестойкость организма беглеца позволили ему выжить.
Всю зиму дядя Ваня лечился и восстанавливался и к весне был уже достаточно здоров, чтобы перенести дорогу до спрятанного мной фургона. За это время я успел сделать ещё чуть менее десятка удачных вылазок и общий размер экспроприированного мной золота и камней при удачной реализации мог потянуть на гигантскую сумму в миллиард рублей. Сам себе я представлялся в этой истории кем-то вроде медведя. Трудолюбивые пчёлы старательно собирают мёд (то есть золотишко и камешки) а потом приходит топтыгин и выгребает уже готовый запас. Идея оказалась на редкость удачной, поэтому и добыча оказалась такой крупной.
Долгими зимними вечерами мы толковали с Дядей Ваней за жизнь. Я постепенно проникся к нему доверием и рассказал ему сильно откорректированную историю моей жизни, опустив такие подробности, как принадлежность моих родителей к Конторе и свою службу в китайском спецназе. После чего он окрестил меня Китайцем, и кличка прилипла намертво. Дядя Ваня просвещал меня в подробностях и специфике воровской жизни и обычаям российской криминальной среды и к концу нашего вынужденного затворничества я уже вполне мог изображать из себя опытного уголовника.
Пора было заканчивать с таёжной эпопеей, и мы стали собираться в дорогу. Во время своих отлучек я проверил, что спрятанный мной фургончик находится на месте, никем не обнаруженный, и перетащил поближе к нему часть добычи. Дядю Ваню в свои дела я не посвящал, так как всё-таки не полностью доверял старому зеку. Большие деньги могут даже близких друзей толкнуть на необдуманные поступки. Как говорил сам Дядя Ваня:“ Бережённого Бог бережёт, а не бережённого конвой стережёт” ©.
В общем, добрались мы потихоньку до фургончика и доехали на нём до одного из приграничных посёлков, где задержались на пару дней. У Дяди Вани даже в такой глуши нашлись нужные люди. Как выяснилось, вор он был всероссийского масштаба и пользовался в уголовной среде огромным авторитетом. Чтобы можно было, не особо рискуя доехать до Благовещенска, поступили просто. Один из пожилых, недавно откинувшихся бывших зеков, отдал Дяде Ване свою справку об освобождении, которая в здешних каторжных местах была документом привычным и обычно никаких вопросов при случайной проверке документов не вызывала. Да и нужна эта бумага, была только, чтобы доехать до Благовещенска, где коронованному вору быстро сделают настоящие солидные документы. По всей вероятности, лагерные власти, чтобы избежать проверок и неприятностей списали его как погибшего при побеге, и погореть теперь он мог только если будут брать отпечатки пальцев и пробивать по базе. Но такое было маловероятно, так как воры его уровня сами на дела не ходят и попадаются в основном или из-за злоупотребления наркотиками, либо за дела, связанные с организацией преступного сообщества.
До Благовещенска мы добрались без особых приключений, где на несколько дней разбежались каждый по своим делам. Я выкупил с десяток хороших кирпичных гаражей, разбросанных по разным районам города, и организовал в них тайники, куда разместил захваченную для первого этапа плана часть накопленной за годы таёжной эпопеи добычи. Всего по этим тайникам было распихано около тридцати килограммов золота на сумму около ста миллионов рублей и примерно на такую же сумму драгоценных камней.
Дядя Ваня познакомил меня с верхушкой Дальневосточной уголовной элиты, представив меня своим крестником и рассказав приятелям сильно откорректированную версию своего спасения и нашей с ним жизни в тайге. Приглашал меня остаться в Благовещенске и стать его ближайшим помощником, но у меня были совсем другие планы. Планы, надо сказать, Наполеоновские. И путь мой лежал в стольный град Москву, столицу нашей Родины.
Глава 12. Китаец. Вечер в хату 2
Так как добираться в Москву мне надо было с очень стрёмным грузом, то неизбежно встал вопрос, как его безопасно туда доставить. С собой в первую поездку я планировал взять двадцать килограмм золотого песка и самородков, за которые рассчитывал выручить около 50 миллионов рублей и примерно на такую же сумму камешков. Но не один я такой умник нашёлся и так как хищения с приисков носили массовый характер, то и курьеров, пытавшихся переправить золото и камни в европейскую часть России, развелось великое множество. Поэтому милиция и Контора везде раскинули свои сети, контролируя железнодорожный и воздушный транспорт и автомобильные перевозки из проблемных районов. В результате каждый второй курьер попадал под тяжёлую руку правосудия. Или не попадал, а попадал в личное пользование ушлых ментов и недобросовестных работников Конторы сам драгоценный груз, а курьер оставался на свободе. Где легче ему не становилось, так как там он попадал уже в руки своих подельников, перед которыми ему предстояло ответить за пропавший груз.
Учитывая огромную стоимость партии товара, который я хотел перевезти? нужен мне был действительно надёжный канал доставки. Вот тут я впервые убедился, что воровской мир располагает возможностями, пожалуй, не меньшими чем наше коррумпированное государство. С помощью Дяди Вани вопрос решился на удивление легко. Есть у нас в стране такая организация “Сургутойлгаз”, крупная нефтегазовая компания. И добыча газа на месторождениях ведётся в основном вахтовым способом. Рабочие вербуются по всей стране и затем доставляются из сборных пунктов в район Сургута. Денег у газовиков немерено, поэтому рабочих везут или самолётами или, если есть сопутствующие грузы, то транспортными вертолётами, которые не менты не Конторские не досматривают. Поэтому сначала я транспортным вертолётом под видом вахтовика долетел до Сургута, а оттуда опять же под видом вахтовика, возвращающегося после отработанной вахты, долетел до одной из баз “Сургутойлгаз” в городе Ершове, Саратовской области.
Документы у меня были в полном порядке, так как люди Дяди Вани через коррумпированных ментов сделали мне самый настоящий паспорт и водительские права. Поэтому я спокойно приобрёл подержанные старые жигули девятой модели и покатил в стольный город Москву. Благополучно добравшись до цели своего путешествия, снял в разных спальных районах города две двухкомнатных квартиры. Затем по старой схеме прикупил пару капитальных кирпичных гаражей, в которых, оборудовав тайники, разместил основную часть товара.
Осмотревшись пару дней и привыкнув к ускоренному ритму жизни столицы, занялся я весьма непростым и опасным делом — реализацией привезённого товара. Дядя Ваня дал мне необходимые контакты и рекомендации и направился я к его давнему приятелю, московскому вору в законе по кличке Дакар. По погремухе можно было подумать, что это человек восточной национальности, но на самом деле это был чистокровный славянин. А кликуха такая прикипела к нему по причине того, что был он ярым фанатом ежегодного марафона Ралли “Париж — Дакар”. Принял тот меня тепло, так, как оказалось, что Дядя Ваня, решив не пускать дело на самотёк, сам позвонил ему и просил оказать крестнику всяческое содействие. Доверия к московскому вору у меня всё равно не было, так как воровское сообщество не располагает к доверию и поворачиваться спиной ни к кому не надо. Особенно если речь идёт о больших деньгах. Поэтому рассказал вору только самое необходимое. Версия моя была следующей. Наша небольшая группа с одобрения Дяди Вани ищет новый надёжный канал для сбыта золота и драгоценных камней. Меня направили с небольшой пробной партией товара, чтобы найти подходящих партнёров и наладить постоянные поставки. Причём с кавказскими ворами, которые традиционно контролировали этот бизнес, мы связываться не хотели. Дакар, поразмыслив, свёл меня с Бондарем, которому поручил оказать мне необходимое содействие и при необходимости прикрыть от излишнего внимания ментов и конкурентов.
Но и на старуху бывает проруха и, привыкший решать всё силовыми методами, Бондарь допустил промашку. Свёл он меня с хозяином ювелирной мастерской Соломоном Самуиловичем Кацем, по прозвищу Розочка. Причина, по которой тот имел такое странное прозвище, заключалась в том, что Соломон Самуилович был по жизни подкаблучником и главным авторитетом в этой жизни была для него жена Роза Яковлевна. Поэтому большинство своих фраз он начинал словами: — А вот моя жена, Розочка…. В общем, человек тот был боязливый и своего мнения обычно не имел. И вот чего не учёл Бондарь, так это того, что Розочка работал с ингушской группировкой, которой конкуренты были не нужны.
Нет, сначала дело пошло как по маслу. Соломон Самуилович для начала взял у меня около килограмма золотого песка и самородков. Цену дал, правда, так себе, немного больше половины от официального курса, где-то три тысячи рублей за грамм. Итого за золотишко мы сговорились где-то на три миллиона, и ещё на три миллиона он брал драгоценных камней. Половину денег давал сразу, а за второй половиной нужно было прийти через неделю. Люди нас с Розочкой свели серьёзные, так что подвоха я не ожидал. Но к сожалению, этнические преступные группировки живут по своим родоплеменным законам и с пренебрежением относятся к нормам поведения на российской земле. Короче, обмануть и подставить коллег славянской национальности они не считают зазорным. Так что ингушские подельники Соломона Самуиловича подготовили мне сюрприз.
И вот когда через неделю я явился за своими кровными деньгами, ждали меня там граждане опера из уголовки с отрядом “тяжёлых”, которые меня и взяли без шума и без пыли. Нехороший человек Соломон Самуилович накатал заяву, по которой мне светило вымогательство и грабёж. Но главной неприятностью оказалось то, что возглавлявший опергруппу капитан оказался сынком прокурора одного из районов Москвы. И как я уже рассказывал, этот козёл так рьяно кинулся помогать СОБРовцам меня вязать, что в толчее упал и сломал себе нос. Так что светила мне теперь ещё и Статья 318 УК РФ. Применение насилия в отношении представителя власти. А самое главное, пользуясь служебным поведением папаши, устроил он мне в крытке весёлую жизнь. Вот так и оказался я сейчас в общей камере и лежал на шконке, размышляя, как разруливать эту ситуацию.
На самом деле, дела были не так хреновы, как могло показаться на первый взгляд. И Дакар и Бондарь упороли огромный косяк и по всем понятиям для того, чтобы воровское сообщество с них за это не спросило, должны были теперь в лепёшку разбиться, но меня вытащить из тюряги и дело против меня развалить. Вот только похоже ни Бондарь, ни самое главное Дакар пока не были в курсе случившейся подставы. Поэтому мне позарез нужна была связь, чтобы подать весточку на волю.
Ночь прошла спокойно. Ни уроненный мной амбал, ни его дружки никаких попыток свести счёты не предпринимали. Видимо, ждали, какие вести относительно меня принесёт тюремное радио. Утром после раздачи тюремного завтрака, блаткомитет расположился за столом, чтобы похавать более съедобных продуктов, чем в тюремном рационе. Заварили чифирёк, но меня к столу не позвали. Да хрен с ними, не больно-то хотелось слушать трёп этих дебилов. Только честная компания принялась за еду, как загремели запоры открываемой двери и в камеру вплыл весьма занимательный тип. Вид у него был совсем не блатной. Невысокий шустрый дядька лет сорока с солидной плешью, одетый в фирменный спортивный костюм. В обеих руках данный индивид держал по здоровенному красочному пластиковому пакету, как будто обычный гражданин затарившийся в супермаркете. Однако смешков и подколок его появление не вызвало. Наоборот, большинство заключённых отводили взгляды и сторонились с дороги хозяйственного дядьки. Тот уверенной походкой направился к окну и притормозив возле, меня тихо спросил: